Артур Ваха

Заслуженный артист России Артур Викторович Ваха в XX веке играл в Театре комедии имени Н. П. Акимова, а в XXI — в Театре имени Ленсовета, на сцену которого впервые вышел в семь лет в спектакле «Человек со стороны». Нынче же в театре не служит. В этом принципиальном решении есть что-то от Чацкого — в смысле, служить бы рад, прислуживаться тошно.

Артур Ваха

Известный и востребованный актёр, за плечами у которого сотни ролей в спектаклях, фильмах и сериалах. Любимец женщин, ценитель женщин. Высоченный, человек-гора. Уютный, добродушный, как медвежонок: с ним хочется всё время обниматься, ибо от его объятий в организме вырабатываются эндорфины. Как и от его игры, разумеется.

Ваха — вольный рокер и убеждённый бунтарь. Носит драные майки, кожаные косухи, мешковатые штаны, грубые ботинки, на шее цепи, на руках фенечки, а в ухе — серьгу. Передвигается по городу на мотоцикле. Весь этот декларативный антураж, впрочем, не мешает ему быть трепетным, заботливым и нежным отцом взрослой дочери, — ставшей, кстати, актрисой, — и крошки-сына, ещё не вышедшего из младенческого возраста.

Своенравный и категоричный, Ваха никогда и нипочём не поддаётся ничьим и никаким уговорам, если что ему не то что не по нраву — не по нутру. Его невозможно убедить, скажем, загримироваться перед телеэфиром, даже если всеми правдами и неправдами удалось затащить в студию в рамках пиар-кампании очередной премьеры. «Я такой, какой есть, и раскрашивать морду не буду!» — заявляет он обалдевшим гримёрам и помрежам, решительно усаживается перед камерой какой есть — во всём своём лихом прикиде — и с плохо скрываемым страданием отбывает звёздную повинность, после чего с явным облегчением седлает свой мотоцикл и мгновенно превращается в точку на горизонте.

Некоторые считают его капризулей и ловеласом, но он просто любит жизнь и живёт на полную. А пуще прочего ценит свободу и независимость. Его упрямство растёт из чувства собственного достоинства, но не гордыни. Как истинный ленинградец с тонкой душевной организацией, он независим, потому что раним. И этим качеством особенно прекрасен.

Штучному товару и редкому артисту Вахе свойственно очарование — конкретной ролью, театром вообще. От него, вкрадчиво играющего, внимательно произносящего текст, ролью дышащего, глаз на сцене не отвести. Мельчайшие нюансы отражаются на его лице. Каждая клеточка выражает гамму чувств. В глазах бьётся боль и танцуют смешинки. И вдобавок он обладает умением набирать, копить, постепенно и мощно преображаться к финалу.

Неподражаем и великолепен был Артур Ваха в качестве сценического воплощения alter ego Довлатова в спектакле Василия Сенина «Заповедник», шедшего с переаншлагами на ленсоветовской сцене. Постановка в духе интеллектуального стёба толковала о мытарствах самореализации и об ужасах приспособленчества. О том, откуда мы все вышли и на чём выросли. О том, почему мы почти перестали верить в лучшее. О том, как интеллигенция тщетно пытается существовать по принципу «ничего не вижу, не слышу, не знаю, не помню — целее буду». И о том, где у каждого из нас свой «потолок» — в жизни и в профессии.

11 (1).jpg
Артур Викторович Ваха. Фотография Лолиты Крыловой

Ваха крайне избирателен в выборе материала. Он соглашается играть только то, что хочет, и то, что ему интересно. По крайней мере в театре у него так. Недавно он проникся драматической историей превосходства и покаяния, сыграв дирижёра-убийцу в пьесе «Фальшивая нота» Дидье Карона. Видавший виды зал Театра Ленсовета пробирает до мурашек.

«Меня по-актёрски зацепила история с переменой участи, — объясняет Ваха. — Всегда хочется понять, как человек переходит из одного состояния в другое. А ещё в пьесе затронуты больные темы фашизма и национализма, вечные и, увы, актуальные».

nota bene

На обложке материала Артур Ваха в спектакле «Заповедник». Фотография Эдгара Зинатуллина предоставлена Театром им. Ленсовета

В этом образе Ваха берёт в руки скрипку и, стоя спиной к публике, водит смычком по струнам под фонограмму. Убедительно получается — не зря же в детстве «виолончель пилил» два с половиной года. «Скрипка — это же не гитара, которую любой может взять и приблизительно освоить с наскока. У меня и слуха-то нет. Вернее, я слышу, распознаю нюансы, но сам воспроизводить не могу — не интонирую. Это называется „расхождение“. И по сольфеджио у меня всегда была тройка... Поэтому я и занимаюсь рок-н-роллом!»

Исповедующий рок-н-ролл, исполняющий рок-музыку, Ваха тем не менее с детства дружит с классикой. «Матушка меня водила на концерты в Филармонию, — рассказывает он. — Моё музыкальное образование, конечно, глубоким и профессиональным нельзя назвать — оно достаточно поверхностное. Но многое из классической музыки я знаю. Иногда под настроение что-то ставлю — например, „Времена года“... Я видел Мравинского живьём. Поэтому я кое-что понимаю про дирижёров. Я вообще за ними часто наблюдал в юности. Как-то меня всегда больше интересовали не музыканты, а дирижёр — фигура, личность того, кто управляет целым симфоническим оркестром, этим огромным организмом...»

Однажды маленького Ваху привели на концерт великого японского дирижёра. Артур весь концерт волновался и нервно вертел в руках маленькие сувенирные плетёные лапти. А в конце выступления побежал к сцене и от избытка чувств подарил этот сувенир дирижёру — вместо цветов, но от всей души. А потом всю дорогу домой переживал, что в один лапоток случайно засунул смятую обёртку от конфеты и забыл достать её оттуда. «Так неудобно получилось перед гением, который наверняка нашёл в моём подарке обёртку от ириски!»

Режиссёрам приходится работать с Вахой исключительно в диалоге, потому что быть с ним диктатором в принципе невозможно. Репетиции состоят в том, что режиссёр и партнёры прислушиваются к Вахе, а он — к ним. Они взаимно приглядываются. Прощупывают. Принюхиваются. Для пользы дела желательно, чтобы коллеги посмотрели спектакли с участием Вахи. «Чтобы поняли, с кем имеют дело, — говорит он. — Мы ведь все очень разные: у нас разный подход к работе, разная актёрская школа, разный взгляд на роль. Я больше копаюсь в психологии, пытаюсь разобраться в состоянии человека, ищу, пробую. А многие придумывают роль сразу, целиком — сочиняют рисунок и потом ищут характер».

В театре для Вахи главное, чтобы материал был сильный и чтобы ему «было что делать как актёру». Чем интереснее пьеса, чем больше пространство для манёвра, тем азартнее он включается и работает на сцене. В кино, кстати, не так — там ему важнее покуражиться, особенно за кадром. Ведь Ваха — это большой ребёнок. И неисправимый хулиган. Между съёмками он, к примеру, лихо гоняет по Васильевскому острову, восседая на лестнице пожарной машины. Потому что после сорока лет решил исполнить свои детские мечты — мотоциклы, парашюты, дайвинг и тому подобное. Но это уже совсем другая история.

a propos

Авторитет журнала учёта вечных ценностей «Адреса Петербурга» Мария Кингисепп — журналист, медиаконсультант, театральный обозреватель, представитель известной семьи петербургской и московской творческой интеллигенции, работала в газете «Известия», в Комитете по культуре Санкт-Петербурга, в Театре балета имени Леонида Якобсона и иных культурных институциях.

Оставить комментарий

Для того,чтобы оставлять комментарии, Вам необходимо Зарегистрироваться или Войти в свою комнату читателя.