Рубрики СПб

Провинциальный город со звенящим названием Пенза, где будущему автору повести-феерии «Алые паруса» Александру Грину пришлось проходить армейскую службу, был далеко не Зурбаган, и молодой романтик дважды бежал оттуда, став революционером-подпольщиком. Но именно пензенские впечатления, достаточно драматичные, дали ему богатый материал для первых литературных публикаций. А кое-кто из пензенских знакомых не раз встретился впоследствии в Петрограде.

Мы живём в постгутенберговскую эпоху, когда книга постепенно становится таким же анахронизмом, как восковая свеча. Её почти не читают в семейном кругу долгими осенними вечерами, предпочитая посидеть у телевизора. Её не достают с полки, чтобы отыскать необходимую цитату, — теперь куда удобнее, включив компьютер, воспользоваться поисковой системой. Книга незаметно превращается в некий декоративный элемент домашней обстановки — некую «книжную мебель», как печально шутят мастера книжной графики.

В письмах к родным и близким, которые сегодня звучат как молитва, заклинания, можно услышать голоса очевидцев жестоких испытаний, выпавших в военные годы на долю защитников и жителей города на Неве.

В детстве я мечтала стать артисткой. О профессии режиссёра я ничего не знала. И предположить не могла, что в будущем это будет главное дело в моей жизни. Папа был кадровым военным, мама врач, впоследствии моя старшая сестра стала хирургом, пошла по маминым стопам, младший брат занялся наукой. Откуда во мне была, и так рано, эта любовь к театру, я не знаю.

Трудная задача — в трёх абзацах рассказать о том, что в моём скромном понимании есть истинно ленинградский-петербургский театр. Стоило только мысленно задать себе этот вопрос, как в смятенном сознании возникли неподъёмные глыбы околотеатральных текстов, написанных мною за десятилетия работы в разных изданиях.

Краевед и государственный деятель. В журнале основал рубрику «Петербургские адреса» о приметах нашего города в других городах и странах.

Полвека назад, на заре туманной юности, я начал своё архитектурное обследование старого Петербурга. Обходить город дом за домом, квартал за кварталом оказалось интереснее любых других занятий. Вслед за центральными улицами я постепенно открывал для себя глухие малопривлекательные уголки, далекие от экскурсионных маршрутов. В одном из таких мест, на тихой Курляндской улице, меня ожидало одно из сильнейших впечатлений, запомнившееся на всю жизнь.

С Невским проспектом меня связывает длинная история. Я родился и до двадцати лет жил на Невском, в доме № 82. Как и у всех подростков 1950–1960-х годов, моё детство и юность прошли сперва в мире кинематографа, а потом уже в мире книг. Почему я говорю, что жил в киномире? Во-первых, кроме кино, ничего у нас не было: компьютеры с интернетом, разумеется, отсутствовали вовсе, телевизоры же имели далеко не все. Во-вторых, кинотеатров было действительно много.