Павел Губчевский. Архивная фотография.
Я сидела в ожидании секретаря Просветотдела, когда в соседнюю комнату для сотрудников прошёл мужчина в видавшей виды серой кожаной куртке (их тогда называли тужурками). Через некоторое время он появился снова, уже без куртки, и вежливо спросил: «А вы чем бы хотели у нас заниматься?» — «Англией», — ответила я и подумала: «А ему-то зачем это знать?!» О, я и не подозревала, что говорю с важнейшим персонажем семинара — методистом! — и что впоследствии сама, так же как мои коллеги, буду задавать новичкам такой же вопрос.
В конце 1940–1970-х годов вклад Павла Филип-повича в развитие научно-просветительной деятельности музея позволил поднять Просветотдел на уровень полноправного научного подразделения Эрмитажа. В 1950-х годах им была создана методическая группа — Методчасть, ныне Методический сектор Научно-просветительного отдела, в который вошли сотрудники нескольких послевоенных поколений.
Некоторые из них впоследствии возглавляли методические кадры Эрмитажа. В конце 1940-х — начале 1950-х годов П. Ф. Губчевским был разработан новый тип самой массовой — обзорной — экскурсии, охватывавшей в отличие от довоенных «обзоров» весь комплекс основных экспозиций музея, разъяснявшей зрителю, «что есть Эрмитаж». По сей день, с видимыми дополнениями, этот тип экскурсии остаётся базовым, наиболее востребованным для первоначального знакомства с музеем.
Большое внимание Губчевский уделял расширению тематики и характеру анализа в углублённых, «цикловых», экскурсиях, рассчитанных на разные по уровню знаний группы людей. Методические советы Губчевского оказались полезными также в работе Лектория и школьных кружков.
В 1971 году, в период музейного бума, Губчевский возглавил впервые созданный в Эрмитаже сектор социологии. Фактически вопросами методики экскурсионной работы и её организационными формами Павел Филиппович занимался на протяжении всех лет его работы в Эрмитаже. Любопытно, что сразу после окончания семинара, в 1930-х годах, им была написана методическая разработка по искусству Голландии, в рецензии на которую указывались новизна в подаче материала, стремление к научно-исследовательской работе. Можно добавить, что важную роль как в методической, так и в личной экскурсионной практике Губчевского играла его способность как бы беседовать с экскурсантами, объясняя творческие приёмы художника, раскрывая суть рассматриваемого произведения искусства. (Эта манера общения с публикой была отмечена А. В. Брянцевым, методистом НПО, позднее — сотрудником Отдела реставрации, на научной конференции памяти П. Ф. Губчевского, состоявшейся в Эрмитаже в 1999 году).
Павел Филиппович обращал внимание учеников на то, что «смотреть» и «видеть» — вещи разные. Сам он учился решению этой трудной задачи на выступлениях в Филармонии блестящего чтеца Д. Н. Журавлёва и неповторимого Ираклия Андроникова. Что же касается склонности Губчевского к научной деятельности, отмеченной в рецензии на его методическую разработку, то она проявилась в многолетних исследованиях по истории и топографии Зимнего дворца в период революционных событий 1917 года, в рукописях по вопросам социологических исследований, докладах и сообщениях. Собранные Губчевским материалы, включавшие сотни фотографий из нескольких фотоархивов, воспоминания участников событий 1917 года, позволили внести дополнения в научные монографии, провести большое число консультаций для работников культуры.
Упомянутый выше характер анализа произведений искусства нашёл воплощение в годы блокады Ленинграда. Из-за порока сердца Павел Филиппович был призван в армию лишь в 1943 году, а в марте 1942 года И. А. Орбели перед своим отъездом в эвакуацию назначил его начальником охраны Эрмитажа. Март, весна — оттаивают, «текут» промёрзшие потолки и стены. Спасать от сырости, в частности, не эвакуированную мебель, размещённую, казалось бы, в безопасном месте, под Висячим садом, помогали воинские части, курсанты. Обычно сотрудники Эрмитажа рассказывали этим помощникам о музее.
Для одной из таких групп курсантов, приехавших из Сибири в 1942 году, Губчевский провёл экскурсию «по пустым рамам». И речь шла не только о музее вообще, а о содержании картин, манере исполнения. Он говорил потом, что вопросы были по существу, как на обычной экскурсии. Впоследствии экскурсия по рамам с предусмотрительно оставленными на них этикетками получила широкий отклик, и не только в России. В 2004 году музейный сотрудник из Роттердама специально приехал в Эрмитаж, чтобы осознать значение этой экскурсии как явления, рассказать о ней и о блокадном Эрмитаже своим соотечественникам.
В период подготовки музейных сокровищ к эвакуации Губчевский находился в числе тех немногих, кто был допущен к выполнению кропотливой работы по упаковке нумизматических коллекций. Вместе с коллегами участвовал в оборонных работах по рытью окопов под Лугой, долго был в числе дежурных на смотровых вышках, находившихся на крышах музея, откуда в штаб Эрмитажа шли сообщения о местах попадания бомб и снарядов, тут же поступавшие в штаб города. В суровых условиях января 1942 года по поручению Исполкома городского совета Губчевского назначили начальником эшелона эвакуации детей по ледовой трассе на Ладоге. В железнодорожных вагонах были печурки, но угля и воды не было. Дети попросили пить. На всю жизнь Павел Филиппович запомнил рабочих и дружинниц станции Кушелевка, набравших несколько вёдер угольной пыли для печек и принесших воду, чтобы напоить детей.
Этот эпизод, рассказанный мне Павлом Филипповичем, дополняет затронутую в книге «Человек в блокаде: Новые свидетельства» тему душевного тепла и взаимопомощи, верности своему человеческому долгу — чувств, которые вопреки всему пробивались сквозь блокадные тяготы. Думаю, примером этого могут служить и письма, посланные Губчевскому «старушками» подразделения охраны Эрмитажа в госпиталь, где Павел Филиппович находился после двух тяжёлых ранений, полученных в бою под Нарвой в апреле 1944 года. За бой под Нарвой Губчевский был удостоен нагрудного знака «Гвардия».
Правительственные награды Павла Филипповича Губчевского, такие, как орден Отечественной войны I степени, ордена Красной Звезды и «Знак Почёта», особенно дорогая ему медаль «За оборону Ленинграда», хранятся в Отделе нумизматики Эрмитажа.
В Архиве Эрмитажа находится личный фонд П. Ф. Губчевского, состоящий из документов 1917–1984 годов и составляющий 118 единиц хранения.
a propos
Анна Николаевна Воронихина (1910–1987) — научный сотрудник Государственного Эрмитажа, дочь профессора Ботанического института СССР Н. Н. Воронихина, внучка зодчего В. В. Николя.
Nota bene
В подготовке публикации принимала участие студентка Высшей школы печати и медиатехнологий СПбГУПТД Марина Александровна Шамамага
