Лоцман (от нидерл. loodsman) — самая исконная петербургская профессия. Город строили в дельте Невы, и умение провести к пристани торговые корабли, успешно миновав все камни и мели, было востребовано с первых лет существования нашего города. Согласно легенде и царь Пётр, бывало, под настроение анонимно развлекался проводкой иноземных судов. Первыми невскими лоцманами были местные рыбаки из селения Hirvisaari (Лосиный остров) — оно располагалось на Стрелке будущего Васильевского острова, где сегодня Биржа. Работать лоцманы начали уже с весны 1704 года, но официальным началом лоцманской службы Санкт-Петербурга считается высочайшее повеление от 16 апреля 1709 года, по которому лоцманов перевели из низшего податного сословия — на государеву службу, в ведение Адмиралтейств-коллегии. Отныне им полагалось жалованье от казны — по 50 копеек в месяц, да ещё столько же на провиант. Отдельно шло вознаграждение от городской ратуши — за исправное содержание фарватера и оградительных знаков. Для гостей же услуги невских лоцманов, согласно высочайше утверждённым расценкам, стоили недёшево — по 1 рублю за каждую проводку торгового корабля по всему большому фарватеру. Кроме прочего, лоцманам даровался целый ряд привилегий: им отвели земли под покосы и огороды; разрешили рыбачить в тонях по всей Неве с притоками; а ещё: «в домы их лоцманов никакого постоя всяких чинов людей не чинить и никому у них лодок и рыболовных снастей не отнимать». Правда, столь высокое содержание предполагало и дополнительные хлопоты: в случае нехватки на проводимом судне штурмана (а это случалось нередко) они должны были выполнять и штурманские обязанности, производя все необходимые промеры и расчёты.
17 января 1710 года была утверждена и первая в России инструкция, регламентирующая лоцманскую деятельность. Она определила права и обязанности лоцманов на следующее столетие. Отныне лоцманы Санкт-Петербурга объединялись в особое лоцманское общество, и это ремесло становилось по сути наследственным. Община имела своего выборного главу — старшего лоцмана, или старосту, — и отделённое от прочих жителей служебное поселение — Лоцманскую слободу. Получается, что уникальность этого кочующего предместья была задумана ещё Петром Первым.
Первая Лоцманская слобода появилась в 1712 году. В тот год российская столица как раз официально перебралась на берега Невы, и Стрелку решено было освободить от лоцманов. Новое поселение перевели на взморье, на островок Kalasaari (Рыбный), сегодня — Матисов. Туристы, бывает, удивляются: неужели здесь гостил французский художник-импрессионист? Наиболее распространённая байка гидов, вошедшая даже в Википедию: дескать, здесь жил некий мельник Матис, которому царь дал охранную грамоту на остров за добытые им ценные разведданные в начале Северной войны. По счастью, сохранились документы, которые вносят ясность в этот запутанный вопрос. Остров назван в честь первого старшего лоцмана Матиса Матисена Лумона, возглавившего новообразованную общину в 1709 году. Её состав также известен: 11 лоцманов, с жёнами и детьми — 74 человека. Вот они-то и стали первыми жителями Матисовой деревни, как её называли в городе. Лоцманская улица, ведущая от площади Репина до набережной реки Пряжки к Матисову острову, — одна из старейших в Петербурге: она получила название 20 августа 1739 года. Среди горожан Лоцманская улица известна прежде всего благодаря старинным Лоцманским баням, спрятавшимся в одном из дворов-колодцев. Некоторая удалённость от людских потоков, неизменные уют и душевная атмосфера, а главное — топка натуральными дровами — снискали этому заведению заслуженное признание у городских ценителей банного дела.
Более полувека продолжался золотой век петербургских лоцманов, пока их уединённая и спокойная жизнь не прервалась в одночасье: в 1765 году Матисова деревня сгорела дотла. Была ли это трагическая случайность или умышленный поджог — сейчас уже не узнать. Дело в том, что ещё при Анне Иоанновне, в конце 1730-х годов, из центра города на Матисов остров были переведены прядильные мастерские (местная речка и сегодня носит имя Пряжка). За прошедшие десятилетия окраинная земля здорово поднялась в цене, и лоцманские постройки, мешающие развитию производства, были здесь уже лишними. Так или иначе, но власти решили на прежнем месте слободу не возобновлять и перевели лоцманов с семьями на соседний, более отдалённый Круглый (или Приморский) остров (сегодня Гутуевский), разместив их в пустующих солдатских казармах. Новое место не было удачным: всего через двенадцать лет во время катастрофического наводнения 1777 года все постройки на низменном острове были снесены водой подчистую. Лоцманскую слободу перевели вновь — ещё дальше от города, на Батарейный (сегодня Канонерский) остров. Там они жили более тридцати лет — до очередного пожара, в 1808 году уничтожившего и эту третью Лоцманскую слободу. Следующие годы лоцманы занимали казармы Гребного флота, но в 1821 году их попросили и оттуда: казармы понадобились для размещения сухопутных войск. Однако теперь власти пошли ещё дальше, чем прежде: было решено… ликвидировать Лоцманскую слободу совсем. Каждой семье стали выдавать квартирные деньги для найма частного жилья в городе. И такое положение установилось почти на три десятилетия.
В 1836 году было утверждено «Положение о лоцманской команде Санкт-Петербургского порта», установившее новый порядок всех надлежащих им работ. Личный состав лоцманов был увеличен до 24 человек, каждому положено жалованье 75 рублей в год (старосте — 120 рублей). Все лоцманы обязывались обучать сыновей с малолетства своему ремеслу. В 18 лет, после сдачи квалификационного экзамена, они зачислялись на имеющиеся вакансии в лоцманскую команду. Шли годы, работы у лоцманов всё прибавлялось. Со временем разбросанность их жилья по разным частям города начала создавать реальные проблемы в организации текущей службы, не позволяя наладить действенный надзор со стороны руководства. Нужно было возвращаться к петровской идее компактного размещения. В 1848 году тогдашний староста лоцманов Дмитрий Андриановский обратился в контору Главного Гребного порта, в ведении которого состояли лоцманы, с прошением о предоставлении столичному лоцманскому обществу для постоянного проживания Подзорного острова. Ходатайство было принято с одобрением, но дело, как водится, затормозилось на несколько лет. Только после личного обращения капитана Гребного порта генерал-майора Фёдора Можайского к новому управляющему Морским министерством великому князю Константину Николаевичу последовало высочайшее разрешение на строительство очередной, четвёртой Лоцманской слободы.
À PROPOS
«Открывавшийся от устья Невы вид на город, особенно под вечер, когда всё заливалось оранжевыми лучами клонящегося к закату солнца, был особенно красив и фантастичен. В полном спокойствии можно было любоваться подобными мотивами взморья и писать их, находясь на Лоцманском острове, лежащем у выхода в море Фонтанки. Селение на острове состояло из одинаковых двухэтажных домиков, имевших в себе что-то голландское. В этих аппетитных домиках проживали присяжные лоцманы, откуда и название. Какая-то “заграничность” нас особенно притягивала.
Да и вид с Лоцманского острова, на который можно было вступить, перейдя мост через речонку (Подзорную канавку), отделявшую островок от материка, — был совершенно исключительной красоты как в пасмурные дни, когда морская гладь тонула в перламутровой мгле, так и тогда, когда здания Морской таможни, расположенной у конца Морского канала, мягким силуэтом выделялись на фоне пылающего заката. Я обыкновенно устраивался на завалинке одного из лоцманских домиков, и почти каждый раз через его оконце, из-за горшков с геранью, за моей работой следили жадные детские глаза. Всё это было очаровательным и напоминало уютные сюжеты немецких жанристов эпохи Biedermeier или иные прелести акварели моего папы. Вокруг стояла удивительная тишина, нарушаемая лишь криками чаек и гудением далёких пароходов».
Бенуа А. Н. Мои воспоминания. В 5 кн. Т. 1, 2. М., 1990.
Подзорный (финск. Lamasaari — Овечий) остров располагался в заливе у самого устья Фонтанки и был очень мал — 90 на 73 метра. Тем не менее он занимал особое место в петербургской истории: весной 1706 года на этом островке возвели для Петра Первого небольшой деревянный дворец в голландском стиле. По отзывам современников, царь очень любил останавливаться в этом уединённом месте: отсюда можно было не только любоваться взморьем, но и незаметно наблюдать за иноземными судами, входящими в Неву с моря. В 1722 году дворец начали перестраивать в камне по проекту архитектора Стефана ванн Звитена; закончили его отделку уже после смерти царя — в 1731 году. Трёхэтажный каменный дворец с башней и балюстрадой занимал практически весь остров; на залив выходили окна императорской опочивальни, ступени крыльца вели прямо к воде. С берегом остров соединяла узкая дамба с подъёмным мостом. Большую часть XVIII века Подзорный дворец служил хранилищем инвентаря Главного Гребного порта, после 1780 года в нём хранили дёготь и смолу для Галерной верфи. Академик Императорской академии наук и художеств Иоганн Георги отметил в своём описании Петербурга 1794 года, что перед Подзорным дворцом стояла «батарея для пушечной пальбы, коею возвещается городу прибывающая вода при западном ветре», то есть о начале очередного наводнения. К началу XIX века здание вконец обветшало, и в 1803 году после тщательного обследования его признали не подлежащим ремонту и разобрали.
Для того чтобы на этом низменном и голом клочке суши можно было бы жить, требовалось поднять его уровень насыпями, увеличить площадь засыпкой отмелей и укрепить берега сваями. В 1853 году морское ведомство передало остров лоцманам в пользование при условии, что все эти работы они должны будут выполнить своими силами и средствами — в свободное от службы время. Для этого им выдали от казны беспроцентную ссуду 3 тысячи рублей серебром. На обустройство лоцманам отвели семь лет. К работам они приступили сразу же и уложились всего в два года: 8 октября 1855 года состоялось новоселье. Почву удалось поднять над ординаром воды на 2,7 метра, по договорённости с властями при этом использовалась не земля, а вывозимый из города на особых судах мусор. Площадь острова увеличилась почти вдвое (192 на 98 метров); все берега укрепили двойным рядом свай. Это был чуть ли не первый в истории нашего города градостроительный (не для военных нужд) намыв — успешный отъём новой городской территории у моря.
Согласно договору на острове было построено 16 типовых двухэтажных домов на каменных фундаментах — служебное жильё лоцманов. Дома были сельского северорусского типа — фасады в три окна, с резьбой на фронтонах. Две улицы — Подзорная и Штурманская — расположились в виде буквы «Т». Самыми значительными зданиями на острове были Лоцманская контора, брандвахта (наблюдательный пост) и лазарет. В южной части имелась и собственная каменная часовня, освящённая во имя святых равно-апостольных Константина и Елены и приписанная к Екатерингофской церкви. Вокруг часовни был разбит маленький сквер. С городом новый микрорайон соединил деревянный подъёмный мост, перекинутый через Подзорную канавку. Административно Подзорный (теперь его чаще называли Лоцманский) остров относился к III участку Нарвской части. В 1856 году население Лоцманской слободы составляло 60 человек, из которых состояло на лоцманской службе — 21. Местечко это, по отзывам мемуаристов, было совсем тихим, по-европейски аккуратными очень уютным; оно просуществовало в неизменном виде до самой революции.
О том, что было дальше, можно рассказать очень кратко. В середине 1920-х годов Лоцманский остров вместе с прилегающей территорией перешёл в ведение образованного Судостроительного завода имени Андре Марти. Предприятие было режимным, и в 1924 году жителей слободы расселили.
В 1947 году, убирая город после блокады, засыпали мусором Подзорную канавку — и исторического острова не стало. Что до живописных домиков-развалюх Лоцманской слободы, то некоторые из них просуществовали до 1964 года.
Сегодня дивным видом взморья с того самого места, откуда любовался им Пётр Великий (и где потом построили последнюю Лоцманскую слободу), насладиться нелегко: это закрытая территория Адмиралтейских верфей.
Обложка публикации:Вид на Морской корпус Петра Великого.
Сергей Юхов.
Фотография Анастасии Савчук
