Василий Андреевич Жуковский, как все помнят со школьной скамьи, подарил юному Пушкину свой портрет с надписью: «Победителю-ученику от побеждённого учителя». Наверно, символично, что «побеждённый учитель» стал вторым вслед за Пушкиным, чьё имя было увековечено в петербургской топонимике. Новой улицы для него не нашли, а потому переименовали в его честь Малую Итальянскую.
Сделано это было, как говорилось в указе от 10 июля 1902 года, «по случаю исполнения в текущем году 50-летия со дня его смерти». А вот выбор места был обусловлен тем, что улица вела к Греческой площади, рядом с которой находилась гимназия, носившая имя Александра Первого, воспитателем которого был Василий Андреевич.
Привязка, прямо скажем, не самая убедительная. Но относительно личности поэта и его заслуг ни у кого никаких сомнений быть не должно.
И — надо же! — так случилось, что писательская тема нашла продолжение в Литейной части, там, где появилась улица Жуковского. И как тут не вспомнить великие его строки:
О милых сверстниках, которые наш свет
Своим сопутствием для нас животворили,
Не говори с тоской: их нет.
Но с благодарностию: были.
И действительно, писатели и поэты, имена которых живут в названиях улиц в самом центре Петербурга, сопутствуют нам и «животворят» окружающий нас мир. Короленко, Некрасов, Чехов, Маяковский, Рылеев, Радищев... И даже ушедший с карты города Салтыков-Щедрин. Впрочем, почему ушедший? Улица вновь стала Кирочной, а сад его имени около Еленинского института остался. Он по-прежнему носит имя Михаила Евграфовича, чьё творчество и сегодня злободневно. К сожалению.
Почему к сожалению? Да потому что можно открыть любую его книгу, раскрыть наугад и попасть на фразу, которая бьёт в самую больную точку нынешних реалий. Ну вот, например: «Идиоты вообще очень опасны, и даже не потому, что они непременно злы, а потому, что они чужды всяким соображениям и всегда идут напролом, как будто дорога, на которой они очутились, принадлежит им одним». Можно трактовать расширительно, а можно и совершенно конкретно к хамам за рулём дорогостоящих авто.
Но мои любимые: «Есть легионы сорванцов, у которых на языке „государство“, а в мыслях пирог с казённой начинкою». И ещё: «Многие склонны путать два понятия „Отечество“ и „Ваше превосходительство“».
Оглянемся вокруг, разве не встречаемся мы с этим на каждом шагу, когда к здоровой идее воспитания патриотизма приклеиваются сомнительные личности и фонды?
А разве не современен и не злободневен Чехов?! Ещё как. Всегда. Образы персонажей его пьес и рассказов бессмертны. Никуда не исчезнут ни его Хамелеоны, ни «человеки в футляре» Беликовы, ни Лопахины.
Улица Чехова соединяет улицы Жуковского и Некрасова. Имя Антона Павловича она получила в октябре 1923 года, когда одним постановлением целому ряду петроградских улиц присваивались имена выдающихся отечественных деятелей, в том числе писателей. Выбор этой улицы обусловлен тем, что Чехов неоднократно останавливался в квартире издателя Алексея Сергеевича Суворина, жившего в доме № 6 по Эртелеву переулку. Небезынтересно в связи с этим вспомнить, что переулок этот собирались переименовать ещё в 1880-е годы в Глинкину улицу, в честь Михаила Ивановича Глинки, поскольку композитор жил здесь и на доме № 7 ему установлена памятная доска. В дело переименования вмешался сам император Александр Третий, который посчитал, что для Глинки переулок «незначительный», требуется найти более достойную улицу, что и было сделано — в честь Глинки переименовали Никольскую, перед Мариинским театром, который неизменно открывал свой сезон его оперой «Жизнь за царя».
Переулок, носивший имя обер-полицмейстера Эртеля, просуществовал с этим названием ещё шесть лет, пока не вырос в статусе до улицы. Размер магистрали, правда, не изменился. Хоть улица, хоть переулок — всё равно коротыш. Но мы знаем, благодаря Чехову, что «краткость — сестра таланта». Так что вполне логично, что имя Чехова носит недлинный проезд.
Имя Некрасова закрепилось за бывшей Бассейной годом ранее — в 1922-м. Тут выбор понятен и в общем-то оправдан. В доме «четырёх Николаев», как подчас называют дом Краевского из-за мемориальных досок, установленных в память поэта Некрасова, хирурга Пирогова, критика Добролюбова и певца Фигнера, которые все носили имя самого почитаемого на Руси святого, находилась редакция журнала «Современник». Николай Алексеевич редактировал этот прогрессивный журнал, жил в этом доме, в котором впоследствии открылся музей поэта.
Собственно, в нём было написано огромное количество стихов, многие строки которых стали крылатыми выражениями. Некрасов наряду с Пушкиным —самый цитируемый поэт. Ведь неслучайно на его похоронах кто-то сказал, что он «выше Пушкина». «Не выше. Но и не ниже», — поправил тогда Фёдор Михайлович Достоевский, талант которого раскрыли критику Виссариону Белинскому Некрасов и Григорович, однажды принесшие ему повесть «Бедные люди» со словами: «Новый Гоголь родился».
Улица Белинского находится рядом с улицей Некрасова. Критик не жил на ней, но часто из дома на углу Итальянской улицы и набережной Фонтанки ходил по бывшей Симеоновской в редакцию «Современника».
От улицы Некрасова отходит улица Короленко, которая получила имя писателя в последний день 1921 года, через шесть дней после смерти Владимира Галактионовича. Выбор места для увековечивания отнюдь не случаен. В доме № 9 по Басковой улице, ставшей улицей Короленко, располагалась редакция журнала «Русское богатство», который он редактировал с 1896-го по 1990 год.
Это переименование — искренняя благодарность человеку, ощущавшему народные беды как свои. Язык не повернётся назвать его современным словом «правозащитник». Нет, он был защитником человека, человечности, радетелем народных чаяний, борцом с несправедливостью, величайшим гуманистом и прекрасным писателем.
И, несмотря на то что его отношения с советской властью были далеко не безоблачными, власть отдала ему должное, выразив свою признательность и уважение. Найдите ещё хоть одного деятеля культуры, не состоявшего в единой сцепке с власть предержащими, кого так быстро увековечили в топонимике. То-то и оно.
Фактически от улицы Короленко в районе Спасо-Преображенской площади отходит улица Рылеева. Кондратий Фёдорович Рылеев более известен как участник восстания 1825 года, один из пяти казнённых декабристов. Но был он ещё и поэтом.
Все помнят строки Некрасова «поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан». Они были написаны много лет спустя после казни Рылеева, который писал: «Я не поэт, а гражданин!»
И всё же он был поэтом. Неслучайно его строки были выбиты на памятнике «врагам Бирона» Хрущёву, Еропкину и Волынскому у Сампсониевского собора. Памятник был установлен в период правления Александра Третьего, когда Рылеев ещё не был возведён в ранг героев. Он считался государственным преступником. И авторство Рылеева на памятнике, естественно, не указано. Но ведь это его строки из думы «Волынский»:
Сыны Отечества — в слезах
Ко храму древнему Самсона!
Там, за оградой при вратах
Почиет прах врагов Бирона!
Так что Рылеева можно считать увековеченным не только за его революционную деятельность, что в 1923 году имело преимущественное значение, но и за поэтическое творчество.
Улица Рылеева упирается в улицу Радищева. Главная книга Александра Николаевича — «Путешествие из Петербурга в Москву». Книга начинается словами: «Я взглянул окрест меня — душа моя страданиями человеческими уязвлена стала».
Согласимся, звучит злободневно. У правящей элиты может вызвать неудовольствие. Собственно, в своё время это и произошло. Книга попала в руки императрицы Екатерины Второй, которая любила читать и сама была не чужда литературного творчества. Она пришла в гнев. Радищева посадили в Петропавловскую крепость. Уголовная палата применила к нему статьи Уложения о покушении на государево здоровье, о заговорах, измене и приговорила к смертной казни.
Это всего лишь за книгу, в которой описывалось то, с чем пришлось столкнуться Радищеву по пути между двумя столицами!
Впрочем, по случаю подписания мира со Швецией императрица проявила милосердие, и казнь заменили ссылкой в Илимский острог «на десятилетнее безысходное пребывание». Из острога его возвратил Павел Первый практически сразу после восшествия на трон.
Таковы кульбиты истории.
От Невского проспекта, воспетого Гоголем и другими писателями и поэтами (перечень слишком длинный), до Кирочной улицы, бывшей Салтыкова-Щедрина, тянется улица Маяковского. Она пересекает улицы Жуковского, Некрасова и Рылеева, проходя параллельно улицам Чехова, Короленко и Радищева, являя собой нечто вроде собрания улиц вечноживых писателей.
Дом № 52 по Надеждинской улице был единственным постоянным местом жительства Владимира Маяковского в Петербурге-Петрограде в период с 1915-го по 1919 год.
Имя Владимира Владимировича было присвоено улице через шесть лет после его трагической смерти в 1936 году. После Великой Отечественной войны на углу улиц Маяковского и Некрасова появился бюст поэта-трибуна, а Николай Алексеевич удостоился и бюста в садике на Литейном проспекте, и памятника в саду, бывшем Прудковском, а ныне Некрасовском.
Чтобы увековечить память обо всех поэтах и писателях — любимых, читаемых и почитаемых, — мест в центре Петербурге, понятное дело, не хватает. Поэтому улицы Есенина, Корнея Чуковского, проспект Маршака появились в новых районах, а в центре им установлены мемориальные доски. Так же как Николаю Лескову и Иосифу Бродскому, имён которых пока нет на карте города.
a propos
Алексей Дмитриевич Ерофеев — член Топонимической комиссии Санкт-Петербурга, писатель, журналист, автор популярнейших радиопрограмм, обладатель премии «Золотое перо». Известный краевед, постоянный автор и авторитет Журнала Учёта Вечных Ценностей «Адреса Петербурга». На обложке — отражение улицы Маяковского в витрине книжного магазина. Фотография Юрия Молодковца.
