В фильме «Зимнее утро», снимавшемся на «Ленфильме» в 1967 году, есть эпизод, в котором девочка стоит в очереди за хлебом, протягивает две детские карточки, их отрезают, называют цену, и она платит. Фильм снимался по мотивам повести «Седьмая симфония» ленинградской писательницы, блокадницы Тамары Цинберг. Её муж умер в январе 1942-го, чудом в живых остался маленький сын. Режиссёр картины Николай Лебедев тоже пережил блокаду.
Тема денег и стоимости продуктов, товаров, услуг, проезда в транспорте, квартплаты в блокадном городе почему-то не то, чтобы замалчивалась, но практически никогда не вспоминалась. Мои мама, бабушка и многочисленные родственники, знакомые, друзья родителей пережили блокаду. Так или иначе соприкоснулось с этой трагедией большинство ленинградских семей. И всё-таки я, родившийся через 14 лет после полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады, никогда в разговорах взрослых не слышал про деньги в блокаду. Хотя говорили о ней и мама, и бабушка часто.
Даже в лексиконе ленинградцев не было, что в магазине что-то продают. Говорили: «В продуктовом дают…» Вопрос при виде очереди: «Что дают?»
Сейчас, по прошествии многих десятилетий, я рассказываю в нашем музее Толстовского дома на набережной Фонтанки, № 54, о карточках и деньгах в осаждённом Ленинграде. Для многих экскурсантов это оказывается откровением. Какие деньги? Откуда во время блокады у людей деньги? Зачем они были нужны? Между тем, если подумать, сохранение нормальных товарно-денежных отношений в осаждённом городе было необходимо. Не надо быть дипломированным экономистом, чтобы понять эту жестокую истину. Без денег любая экономика останавливается, социалистическая — не исключение. Но, поскольку вражеское кольцо препятствовало в числе прочего и обороту наличности, многие операции проводились «безналом». Средства зачислялись на сберкнижки. Сберкассы работали.
Город, отрезанный врагом от страны, всё-таки не был изолирован с финансовой точки зрения — благодаря чёткой работе финансовых органов.
Налоги и сборы
Жители блокадного Ленинграда получали зарплату, пособия, оплачивали покупки, в том числе продукты, квартплату, проезд в транспорте — в трамвае всю войну билет стоил 15 копеек, — и, конечно, платили налоги. Правда, львиную их долю собирали с предприятий, руководители которых отвечали за каждую копейку прибыли. Все заводы, фабрики, банки обязаны были отчитываться о своей деятельности, покрывать расходы доходами и бороться за производительность труда.
А если что не получалось, объясняться. Так, 15 января 1942 года председатель Исполкома Ленгорсовета П. С. Попков, докладывая зампреду Совнаркома СССР Н. А. Вознесенскому о сокращении доходов, сообщал, что налог с кинотеатров не поступает, так как из 27 работают четыре, и зарплату сотрудникам приходится выплачивать из средств бюджета.
Одним из самых успешных торговых предприятий в городе в 1942 году был Дом книги. Знаменитый магазин стал получать во время блокады прибыль большую, чем получал до войны.
Но и граждане не только не освобождались от уплаты налогов, но и должны были их вносить в срок под угрозой суда. Налоги доходили иногда почти до 40 процентов. Даже если человек получал совсем небольшую зарплату, то всё равно платил единый 10-процентный военный налог. Разброс в доходах жителей был достаточно большим. Оклад уборщицы составлял 125 рублей, дворника после повышения зарплаты летом 1943 года — 150 рублей. Доходы пенсионеров и тех, кто жил на пособия, были порой совсем мизерными, составляя 30-40 рублей в месяц. В результате строгих мер учёта и контроля ленинградцы по итогам 1941 года перечислили в бюджет 1 миллиард 62 миллиона 753 тысячи 300 рублей. Почти столько же, сколько и до войны.
На «добровольно-принудительной основе» в городе распространялись облигации государственного займа. Осенью 1941 года в Ленинграде, как и по всей стране, началось движение за создание народного Фонда обороны. Для его наполнения жители жертвовали средства, сдавали драгоценности, золотые и серебряные вещи. В одном только Василе-островском районе было собрано около 50 килограммов золота, серебра и платины. Работая по выходным, на так называемых воскресниках горожане заработали и передали в Фонд обороны свыше 2,5 миллиона рублей. Об этом, в частности, рассказывается в статье доктора исторических наук Анастасии Зотовой «Налоги в сборы в Ленинграде в период блокады».
Социальные выплаты
В справке, подписанной после освобождения города от блокады председателем Исполкома Ленгорсовета П. С. Попковым, говорится о социальных выплатах: «На 1 марта 1944 года по Ленинграду выплачено пенсий и пособий — 30 млн рублей. Остро нуждающимся семьям оказана денежная помощь Отделом гособеспечения — 1,5 млн рублей и предприятиями — 3 млн рублей».
Квартплата
Жилищно-коммунальные услуги ленинградцы оплачивали по «жировкам» — так раньше называли привычные нам квитанции — в инкассаторских пунктах Ленинградского коммунального банка. Когда первой блокадной зимой сборы резко упали, Ленгорисполком разрешил платить за жильё непосредственно в домоуправлениях. Однако от этой практики через какое-то время отказались.
Цены за коммунальные услуги во время блокады выросли. Например, с ноября 1943 года ежемесячная плата за воду составила 1 рубль 80 копеек за каждого жильца в квартире — примерно в полтора раза больше, чем до войны. При этом вода в кранах далеко не всегда была. Вдвое подорожала в блокаду оплата радио — с 4 до 8 рублей.
Что почём
Килограмм сахара стоил 5 рублей, сливочного масла — 25 рублей, мяса — 12 рублей. Десяток яиц обходился в 6,5 рубля, а литр молока — в 2 рубля 20 копеек. Обед в заводской столовой — около полутора рублей. Кипяток продавался за 3 копейки литр. Карточки — это не деньги, но иногда были дороже денег. Водка, хлеб, папиросы также служили неким эквивалентом денег. В фильме «Зимнее утро» мастер Трофимов требует за печку-буржуйку сто граммов водки, однако, узнав, что у девочки Кати отец погиб на фронте, — от оплаты отказывается.
У друзей моих родителей зимой 1942 года умерла мама, и для того, чтобы похоронить её не в братской могиле, они заплатили за рытьё «персональной» на Новодевичьем кладбище литр водки, а за простенький гроб отдали буханку хлеба. Цену на хлеб, продаваемый по карточкам, держали практически всю войну неизменной — около одногорубля за килограмм чёрного хлеба. А вот цена на водку, судя по данным Российского государственного архива экономики, только за первые два года войны выросла более чем в четыре раза. На 1 октября 1941 года литр 40-градусной стоил 21 рубль 20 копеек, в 1943 году — уже 99 рублей 20 копеек.
Карточки
Карточки на продукты выдавались не бесплатно. Месячный комплект карточек стоил определённых денег. Например, в июле 1941 года по приказу наркомата торговли каждая карточка была оценена в 10 копеек, а с 1 ноября того же года стоимость возросла до 25 копеек. Таким образом, за ежемесячный комплект из трёх карточек ленинградец должен был заплатить 75 копеек. Как известно, карточки были введены в июле 1941 года постановлением правительства и приказом Наркомата торговли. Поначалу они в Ленинграде были такими же, как и в других городах — с указанием норм продовольствия.
Но с сентября 1941 года, когда город был взят в кольцо, ситуация поменялась: нормы в ленинградских карточках указывать перестали. Они слишком часто менялись, и типография имени Володарского просто не поспевала за этими изменениями.
Существовали также талоны для разовых выдач продовольствия. Они появились одновременно с карточками в июле 1941 года, их выдавали обычно на 1–5 дней в соответствии с действующими нормами. Однако, с 16 сентября выдача разовых талонов на хлеб вовсе прекратилась. Зато осенью ввели разовые талоны на пиво, хотя я от бабушки и мамы не слышал, чтобы такие талоны они отоваривали. Талоны были, но пива не было.
Карточки — это обширный комплекс финансовых документов. Насколько мне известно, самый полный комплект блокадных карточек находятся в фондах Российской национальной библиотеки. Публичка и во время войны, как до сих пор, имеет право на обязательный экземпляр всей печатной продукции, а карточки также к ней относились. Комплект карточек на месяц был большого размера. Каждая карточка состояла из отрезных талонов и центральной части, куда обязательно вписывали фамилию, инициалы владельца, а позднее и его домашний адрес.
В продолжение блокады было несколько видов продуктовых карточек. Например, в июле 1942 года, кроме карточек на хлеб, ввели единую карточку на сахар и кондитерские изделия, масло животное и растительное, а в январе 1943-го сахар объединили с крупой и макаронными изделиями. Рыба и рыбопродукты исчезли в карточках с декабря 1941 года, и вновь были включены в ассортимент только в 1943 году. Дальнейшее его расширение приводило к появлению новых карточек. Так, специальная карточка Н-2 на июнь 1943 года предназначалась для покупки семи видов продовольствия — соли, крупы, муки, сала, сахара, овощей, чая.
Карточки делились по категориям населения: для рабочих, служащих, иждивенцев и детей. Рабочие карточки в свою очередь также подразделялись на несколько категорий. В 1942 году появились специальные карточки для отдельных групп населения — доноров, рабочих горячих цехов, командированных, беременных, работников транспорта.
До весны 1942 года все карточки носили универсальный характер. По ним можно было купить продукты в магазинах или получить еду в столовой, либо сдать их для «котлового довольствия» на предприятиях. А с 15 мая 1942 года по решению Ленгорисполкома стали в массовом масштабе печатать карточки для столовых, и их уже нельзя было отоварить в магазинах.
Каждый месяц карточки меняли цвет. Так было проще продавцам. Продуктовые карточки разных месяцев были яркими, цветными — зеленого, голубого, розового различных оттенков, встречались красные, даже фиолетовые. Причём карточки для различных категорий — рабочих, служащих, иждивенцев и детей — за один и тот же месяц имели разные цвета. Сейчас для частного музея практически невозможно разыскать оригинальные блокадные карточки на хлеб. Их старались отоваривать (выкупать) полностью. Другие виды карточек в каких-то мизерных количествах сыскать ещё можно, а на хлеб — увы! Для музея Толстовского дома мне так и не удалось разыскать хлебные карточки блокадного периода. Можно найти «послеблокадные»: с марта 1944 по декабрь 1947 года.
Спекуляция
Несмотря на все усилия власти и правоохранительных органов, в Ленинграде стихийно образовался «чёрный рынок». В то время, когда от голода погибали тысячи людей в день, процветала спекуляция. На рынках, барахолках, особенно в самую голодную первую блокадную зиму, цены могли быть выше государственных в сотни раз. Буханка хлеба могла стоить и восемьсот, и тысячу рублей.
Вопрос о соблюдении законности в области финансов в блокадном городе пока что изучен недостаточно. Разумеется, с этой темой должны разбираться специалисты, занимающиеся историей прокуратуры и следственных органов. Во время блокады в Ленинграде работали милиция, прокуратура, БХСС, следственные органы, различные структуры финансового и партийного контроля, но их работа пока что исследована довольно слабо, а попытки отобразить их работу в современных фильмах и сериалах выглядят, скажем так, наивно.
Только в конце 1947 года карточки были отменены — жёсткое распределение продовольствия продолжалось в Ленинграде ещё три с половиной года после полного освобождения от блокады. Одновременно были отменены выплаты за государственные награды и изъяты из обращения денежные купюры, которые имели хождение в блокаду.
a propos
Леонид Григорьевич Колотило — историограф и организатор музея Толстовского дома, член Русского Географического общества, Союза журналистов Санкт-Петербурга и Ленинградской области, капитан третьего ранга в запасе, постоянный автор Журнала Учёта Вечных Ценностей «Адреса Петербурга».
Nota bene
По подсчётам специалистов, во время блокады в Ленинграде в разные периоды действовал 171 вид карточек и талонов. Продуктовые карточки были «прикреплены», как правило, к определённым магазинам, а карточки на хлеб можно было отоварить в любой булочной.
Согласно опубликованным документам НКВД, до апреля 1943 года в Ленинграде было выявлено свыше 11 тысяч человек, «незаконно и излишне получавших карточки». В жилконторах нередко оформляли карточки на эвакуированных и умерших. Не обходилось без злоупотреблений на местах — хищений по месту выдачи карточек, завышения категории при выдаче, продажи карточек и талонов... Различные финансовые махинации были столь разнообразны, что требуют отдельного исследования.
Александра Яковлевна Павлова с 1944 до 1956 года работала начальником отдела Ленгорфо по государственным пособиям многодетным и одиноким матерям. А в годы блокады, с августа 1942-го она заведовала Центральной сберегательной кассой Ленинского района. Вспоминала, как в сберкассу пришёл управхоз дома № 16/30 по Измайловскому проспекту Орлов. Заявил, что в одной из пустых квартир выехавшие жильцы оставили много денег, пачками сложенных между оконными рамами из кухне. В присутствии представителя Горуправления сберкасс несколько тысяч рублей были изъяты, заактированы и отправлены в Госбанк. Работники Центральной сберкассы ходили по предприятиям района, где беседовали с рабочими в цехах, мобилизуя денежные средства на нужды фронта. Всеми сберкассами принимались в Фонд обороны деньги и облигации госзаймов.
