Массивное сооружение из красного кирпича сразу приковало внимание суровым и несколько загадочным обликом. Грузные стены с небольшими окнами-бойницами поразили неприступной мощью. Скупые, точно взвешенные детали оттеняли строгий лаконизм фасадов. Простые монументальные формы, свободные от претензий на изящество, будто несли в себе заряд брутальной экспрессии.
Много позднее я узнал, что это здание было возведено для солодовни Калинкинского пивоваренного завода. Построил его в 1875—1876 годах архитектор Э. Г. Юргенс. Решая функциональные задачи с использованием внутреннего металлического каркаса, он нашел убедительный и правдивый образ производственного здания. Утилитарно-прозаическое назначение не помешало зодчему создать поистине величественную композицию. Залогом ее выразительности служит сам материал — кирпич: его насыщенный цвет, высококачественная облицовка, тонкая графика деталировки. Фасады отличают также выверенные пропорции, четкий силуэт, мерный ритм окон и членений.
Эммануил Юргенс был одним из ведущих мастеров промышленной архитектуры Петербурга второй половины XIX века. В эту когорту входили Р. Б. Бернгард, И. А. Мерц, Р. А. Гедике, Н. В. Трусов, Ф. К. фон Пирвиц, К. К. Шмидт. В сфере индустриального строительства наиболее последовательно воплощались принципы рациональной архитектуры. Они проявились в организации внутренних пространств, во внедрении новых конструкций. Излюбленным материалом служил красный кирпич без штукатурной отделки. «Кирпичный стиль», широко востребованный для жилых и общественных зданий, наибольшее распространение получил в промышленном зодчестве. Настолько массовое, что они стали почти синонимами.
Эта утилитарная сфера архитектуры не относилась к высоким жанрам. Однако жёсткие практические требования не снижали образную экспрессию производственных сооружений. Выразительность достигалась не стилевыми изысками, а крупными массами и чёткими ритмами. Технология диктовала разные габариты цехов, а перепады высот порождали сложную динамичную игру объёмов. Вертикальными акцентами служили водонапорные башни с живописными завершениями. Они активизировали силуэт производственных комплексов. Высокие дымовые трубы уподоблялись стройным колоннам, тянущимся к небу. Основания их походили на пьедесталы, а оголовки — на капители.
Строительный материал — кирпич — обращался в отделочный. Демонстрировалась «правда» материала, его эстетическая самоценность. Заводские сооружения, как правило, были монохромными, поэтому особое значение приобретала рельефная обработка фасадов. Экономный декор становился не внешним наслоением, а органично прорастал из толщи стен. В композицию нередко включались стилизованные мотивы средневекового зодчества, придававшие строениям романтический оттенок.
Производственные комплексы слагались в целостные панорамы — краснокирпичный пояс охватывал ядро Петербурга. Индустриальные ландшафты создавали специфический колорит протяжённых участков по берегам Невы, Большой Невки, Обводного канала. В противовес единообразию регулярной застройки заводы и фабрики обогащали и насыщали городскую ткань эффектными контрастами пластичных объемов, смелыми сочетаниями разнообразных форм, резким чередованием горизонталей и вертикалей, звучностью цветовой гаммы.
В промышленной цепочке Обводного канала каждая группа сооружений имеет индивидуальный облик. Это могучий глухой массив элеватора (у его истока) и монументально строгие корпуса Новой бумагопрядильни (дом № 60), гигантские лапидарные цилиндры газгольдеров (дом № 74) и кажущийся бесконечным фасад с тяжеловесными башнями и легко парящим мостом-переходом товарищества «Треугольник» (дом № 134-140).
Одним из красивейших мест Петербурга я всегда считал Выборгскую набережную Большой Невки. Здесь развертывался уникальный индустриальный пейзаж. Зрелищный эффект усиливала излучина реки. Сегодня сохранившиеся заводские постройки задавлены новыми громоздкими зданиями. Но и в этом невыигрышном окружении выделяется ярким красочным пятном на редкость живописный ансамбль фабрики «Невка» (дом № 47/3).
Строительство этого предприятия в 1840-х годах начал архитектор А. Н. Роков, но самые интересные сооружения создал позднее, в 1890-х, Ф. К. фон Пирвиц. Две несимметрично поставленные водонапорные башни с узкими арочными окошками увенчаны пирамидальными шатрами. Они сплетаются в единый хоровод с башенками стоящего в глубине корпуса, возведённого уже в 1911 году Н. В. Васильевым. И всё это дополнительно скрепляется вертикальным стержнем могучего столпа — дымовой трубы. Пластика, цвет и силуэт вкупе с тонкой прорисовкой деталей убеждают в художественной полноценности и неповторимой красоте старой промышленной архитектуры. Ни одно другое здание на Выборгской набережной не обладает такой выразительностью.
Замечательный пейзаж, полный контрастов, раскрывается на Синопской набережной. Около Большеохтинского моста возвышаются краснокирпичные корпуса Невской мануфактуры, построенные в конце XIX века П. С. Купинским и Л. Л. Петерсоном. Они вступают в сложный пространственный диалог со Смольным монастырём и в то же время с ажурными металлическими фермами Большеохтинского моста.
Неотъемлемую часть общей картины составляли высокие фабричные трубы. Сами труженики предприя-тия дали им имена собственные — Вера, Надежда, Любовь. Но на наших глазах рухнула Вера, пропала Надежда, дольше же других оставалась безответная Любовь. Все они оказались здесь ненужными, поскольку здания были приспособлены для иных функций.
Панорама бывшей мануфактуры, монастыря и моста полна противоречий и диссонансов. Однако они порождают удивительно щедрое многоплановое зрелище, в котором сочетаются разные роды архитектуры. Подобная многоликость городской среды — не менее ценное и привлекательное качество, чем стилевое единство. Это одна из основных ипостасей Петербурга.
Во взаимодействии со Смольным собором воспринималась водонапорная башня Главной водопроводной станции на Шпалерной улице. Этот шедевр промышленного зодчества создан в 1860—1863 годах по проекту И. А. Мерца и Э. Г. Шуберского. Утилитарное сооружение стилизовано под средневековый донжон: пятидесятиметровая башня врывается эффектной доминантой в пространство Невы.
Ещё недавно многие считали эту башню диссонирующим звеном, градостроительной ошибкой. Намечался даже её снос. Теперь она превращена в популярный у горожан Музей воды. Пристройку к башне панорамного лифта с запасной лестницей можно признать допустимым компромиссом, вызванным необходимостью приспособить памятник для нового использования.
Настоящий же градостроительный вандализм был допущен уже в наше время. Многоэтажный дом на набережной Робеспьера перекрыл вид на Музей воды от центра города. Вместе с ним исчез из поля зрения и Смольный собор — шедевр петербургского зодчества.
В этих заметках я коснулся только промышленной архитектуры периода эклектики. Стиль модерн открыл новые имена зодчих — А. И. Дмитриева, Р. И. Кригера, А. И. Зазерского, Л. А. Серка и других. Новый расцвет индустриального строительства совпал с исканиями советского авангарда. Но это — уже другая тема, которая заслуживает отдельного рассмотрения.