Музейное дело 1937 года и довоенный учёт
Как это ни покажется удивительным, но своим проведением генеральная инвентаризация была обязана весьма печальному событию, которое затронуло пригородные дворцы-музеи в 1937 году.
«Дело» сделано
Весной 1937 года в отношении руководителей Управления ленинградскими и пригородными дворцами и парками Ленсовета (УДПЛ), а также ряда руководящих работников музеев Пушкина, Петергофа и Павловска было возбуждено уголовное дело по обвинению в крупных хищени-ях музейных ценностей в бывших императорских дворцах. В материалах 7-томного уголовного дела № 21129, заведённого Управлением НКВД по Ленинградской области, было указано, что «при УДПЛ существовала контрреволюционная-вредительская группа, которая ставила своей целью извращение политики ВКП(б) и Советского Правительства на культурно-идеологическом фронте перед трудящимися массами, путём протаскивания контрреволюционных троцкистских взглядов среди работников дворцов и музеев и экскурсантов по ряду исторических вопросов во всех музеях, и путём хищения государственных ценностей в Павловском дворце — Сидоровым и в Пушкинских дворцах — Беляевой и Филипповым». В состав этой «контрреволюционной вредительской группы» следствием были назначены: бывший начальник УДПЛ (с 1934 по 1935 год) И. А. Бальцукевич, заместитель начальника УДПЛ Я. И. Винц, начальник УДПЛ (с 1935 по 1937 год) Г. Г. Лемберг, помощник директора по научной части дворцов-музеев Слуцка (Павловска) А. В. Сидоров, директор Управления Детскосельских дворцов-музеев И. Р. Филиппов, его помощник по научной части Н. А. Беляева и помощник директора по научной части Петергофских дворцов-музеев А. В. Шеманский. Идейными вдохновителями этой группы, по мнению следователей УНКВД Ленинградской области, были бывшая заведующая научно-методическим отделом УДПЛ Н. А. Гарниц и известный историк И. М. Троцкий, которые «прививали троц-кистские взгляды» остальным участникам. Начальники УДПЛ Бальцукевич и Лемберг, пользу-ясь своим служебным положением, «создали обстановку, способствовавшую организации и действию контрреволюционной группы».
Главной составляющей данного дела стало обвинение музейных работников Пушкина — быв-шего Детского Села — и Павловска в пропаже значительного числа музейных предметов из бывших императорских дворцов. В частности, серьёзные нарушения в деле хранения и учёта музейных ценностей инкриминировались руководству Пушкинских дворцов-музеев и парков. В материалах следствия, собранных органами НКВД Ленобласти, было указано, что «в течение 1933–1936 годов по дворцам-музеям имела место недостача музейного имущества в следующем количестве предметов: а) по Пушкинским дворцам — 1431 предмет; б) по Павловскому дворцу — 241 предмет; в) по Петергофским дворцам — 7 предметов». В мае 1938 года на заседании Президиума Ленсовета заведующий музейным отделом УКППЛ М. А. Легздайн указал ещё бόльшие цифры: «…Нам известно, что в Екатерининском дворце расхищено 1 500 предметов, в Павловском дворце — около 500 предметов. Наша задача заключается в выявлении предметов у частных лиц и различных организаций…»
Следует отметить, что подлинная причина этих недостач заключалась в отсутствии чёткого разграничения имущества музейного и бытового значения, отсутствии общепринятой системы учёта музейных ценностей, незадокументированной передаче музейных предметов разным организациям и в потребительском отношении к музейному имуществу со стороны партийных и советских органов на протяжении всех 1920-х — 1930-х годов. Негативным образом здесь так-же сказалась массовая распродажа музейного имущества за границу для выручки валютных средств. Однако органы следствия НКВД не стали разбираться в столь сложных причинах создавшегося положения и свели дело к банальному воровству, что, конечно, не было полной правдой. Ещё одним серьёзным обвинением против музейного руководства стали факты нецелевого расходования финансовых средств, когда значительные суммы тратились на строительство увеселительных сооружений и на банкеты вместо проведения реставрационных работ.
Следует заметить, что арестованный по этому делу заместитель директора по научной части Петергофских дворцов-музеев и парков А. В. Шеманский 1 июня 1937 года представил следствию подробную докладную записку, где отдельно коснулся вопросов музейного учёта и хранения. В ней он указал на полную неразбериху в системе музейного учёта и хранения в 1920-х — 1930-х годах: «Основным недостатком этого дела во всех музеях было отсутствие каких бы то ни было общих указаний и инструкций по музейной инвентаризации и ведению музейного хозяйства. Каждый отдельный музей занимался этим делом самостоятельно…» Далее Шеманский отметил, что в Петергофских дворцах-музеях в 1925 и 1926 годах была выработана своя собственная система хранения и учёта музейного имущества и инструкция, главным достоинством которой была «полная инвентаризация всего имущества с достаточно подробным описанием вещей, что давало гарантии от подмены и от хищений». Благодаря этому в музеях Петергофа было лишь несколько незадокументированных передач музейных предметов, причины которых он смог объяснить следствию. Что же касается деятельности УДПЛ в данном вопросе, то для него, по словам А. В. Шеманского, было характерно «совершенно безразличное отношение к музейному хозяйству».
Наказание без преступления
Приговор Специальной коллегии Ленинградского областного суда, заседавшей 31 марта — 4 апреля 1938 года определил наказание для всех фигурантов «музейного дела», которым были предъявлены очень тяжёлые и зачастую несправедливые обвинения: «1) уничтожение исторического материала в дворцах-музеях, создание запустения дворцов и их разрушение; 2) насаждение в дворцах-музеях контрреволюционных троцкистских кадров, выхолащивание политического содержания в экскурсионно-массовой работе и под прикрытием аполитичности пропаганда к.р. троцкистских установок; 3) дискредитация политики ВКП(б) и Советской власти на культурном фронте; 4) моральное разложение аппарата дворцов-музеев путём втягивания его в пьянки и бытовую распущенность и 5) расхищение социалистической собственности».Бывший заместитель начальника УДПЛ Я. И. Винц получил 5 лет по статье 109 УК РСФСР — злоупотребление властью. Остальным шестерым фигурантам уголовного дела — И. А. Бальцукевичу, Г. Г. Лембергу, И. Р. Филиппову, А. В. Шеманскому, Н. А. Беляевой и А. В. Сидорову — были предъявлены более серьёзные, политические обвинения по ст. 58-7, 58-10 ч.1 и 58-11 УК РСФСР. На суде Беляева, Сидоров и Шеманский отказались от своего признания в участии в «контрреволюционной группировке». Они заявили, что в ходе следствия на них оказывалось давление, однако суд не принял эти слова в расчёт. Бальцукевич и Лемберг получили по 10 лет, Филиппову дали 12, Шеманскому — 15 лет. К самому большому сроку — 20 годам — приговорили Н. А. Беляеву и А. В. Сидорова. Все шестеро также были приговорены к конфискации имущества.
Однако спустя некоторое время Председатель Верховного суда СССР И. Т. Голяков направил протест на приговор Спецколлегии Леноблсуда. Статью 58 он рекомендовал снять, а судить музейных работников лишь по статье 109 УК РСФСР, поскольку контрреволюционный заговор в уголовном деле выглядел нелепо. В итоге, Г. Г. Лемберга, И. А. Бальцукевича и Я. И. Винца выпустили на свободу уже в конце 1938 года. Шеманского, отправившего на имя председателя Верховного суда СССР письмо, где он доказал свою непричастность к «контрреволюционной группе», освободили из-под стражи в январе 1940 года. Сидорову и Филиппову сократили срок заключения до 10 лет, Беляевой — до 8 лет.
Несчастье помогло
Несмотря на столь печальный фон рассматриваемых событий и трагическую судьбу музейных работников пригородных дворцов-музеев, последствия «музейного дела» 1937-го имели и свою положительную сторону для музейной работы. В ходе следствия были сделаны выводы о плохой организации учёта и хранения музейных ценностей в музеях, и, по словам С. К. Исакова, «вопрос об инвентаризации музейных ценностей встал особенно остро и серьёзно». Поэтому 29 августа 1937 года временно исполняющий обязанности начальника УДПЛ Л. Б. Желдин в письме, адресованном Президиуму Ленсовета, прямо указал на уголовное дело о хищениях в пригородных музеях и отметил, что это «дало возможность пробравшимся в систему УДПЛ врагам народа организовать крупные хищения музейных ценностей и подлоги». По мнению начальника Управления, после революции «вовсе не производилось генеральной инвентаризации находящихся в пригородных дворцах-музеях музейных ценностей», а «учёт и хранение, сосредоточенные сейчас в научных частях дворцов-музеев, организованы крайне неудовлетворительно».
Далее он делал вывод, что без организации должного учёта ценностей в принципе невозможна борьба с возможными хищениями в музеях. В связи с этим, Желдин настаивал на необходимости «провести генеральную инвентаризацию, а также заново организовать всю систему учёта и хранения». Важным элементом новой системы должен был стать, наравне с учётом в научных частях дворцов, параллельный бухгалтерский учёт музейных ценностей. Это должно было обеспечить контроль за сохранностью музейных предметов и дать возможность проводить ежегодную проверку наличия. Для этой цели Желдин предложил уже в 1937 году выделить на проведение инвентаризации 320 тысяч рублей, а также 6,5 тонн бумаги, необходимой для изготовления инвентарных карточек и книг. Однако финансовый отдел Ленсовета счёл невозможным предоставить дополнительные средства в 1937 году на проведение инвентаризации из-за общего состояния бюджета Ленинграда, поэтому указал, чтобы необходимые на эту цель кредиты были предусмотрены по смете уже следующего, 1938 года.
На заседании Президиума Ленсовета 21 сентября 1937 года данный вопрос был рассмотрен и по итогам обсуждения принято решение «О проведении полной инвентаризации музейных ценностей по Управлению дворцами и парками Ленсовета» (протокол № 74, п. 44). В соответствии с этим, Управлению следовало провести все подготовительные работы по инвентаризации музейных ценностей в 1937 году, учитывая опыт государственных музеев — Эрмитажа, Музея Революции и других. Городскому инвентаризационному бюро следовало рассмотреть и проверить объём, содержание и порядок проведения работ по инвентаризации музейных ценностей по Управлению дворцами и парками Ленсовета.
В подготовительном периоде, который начался сразу после принятия решения Президиума Ленсовета, Управлением дворцов и парков Ленсовета были проведены следующие работы: в сентябре 1937 года проводилась пробная инвентаризация в течение одного дня в Александровском дворце в Детском Селе (Пушкине); в течение января-февраля 1938 года проведена опытная инвентаризация во Дворце Петра Первого в Летнем саду; разработаны формы документов, инструкция по проведению инвентаризации — и состоялось их обсуждение с работниками музеев и бухгалтерами до начала инвентаризации.
Начальник вновь созданного Управления культурно-просветительных предприятий Ленсовета (УКППЛ) Ф. А. Лосев 22 марта 1938 года направил письмо руководству Ленсовета, где поставил вопрос о необходимости «в текущем 38 году провести генеральную инвентаризацию и организовать наравне с учётом в научных частях дворцов — параллельно бухгалтерский учет музейных ценностей». Это должно было обеспечить точный учёт и контроль за сохранностью музейных ценностей и давало возможность производить ежегодную проверку наличия предметов. При этом Лосев отмечал, что Управление уже приступило к инвентаризации, но хочет получить официальное разрешение на проведение генеральной инвентаризации музейных ценностей, и просил выделить для этой цели 265 тыс. рублей.
Наконец, на заседании Президиума Ленсовета 14 мая 1938 года было принято важнейшее для музеев решение «Об инвентаризации имущества и музейных ценностей дворцов Управления культурно-просветительных предприятий Ленин-градского совета» (протокол № 117, п. 12). В соответствии с ним, перед УКППЛ была поставлена задача провести в 1938 году инвентаризацию всего имущества и музейных ценностей дворцов, состоящих в ведении Управления. Плановой комиссии Ленсовета было предписано предусмотреть в эксплуатационном плане 1938 года по дворцам и паркам дотацию в сумме 250 тысяч рублей на расходы по инвентаризации имущества дворцов.
Перепись ценностей
В конце марта 1938 года во всех пригородных дворцах-музеях (Пушкин, Павловск, Петергоф, Гатчина), во дворце Петра Первого, в Антирелигиозном музее и Музее города была начата колоссальная работа по генеральной инвентаризации музейных ценностей, охватившая свыше 400 тысяч музейных предметов, на которые составлялись все необходимые учётные — черновые и чистовые — инвентарные описи и карточки, а также бухгалтерские документы. На каждый из 400 тысяч музейных предметов следовало сделать по четыре подробные записи — черновая инвентарная опись, две инвентарные карточки (черновая и чистовая) и чистовая инвентарная книга, то есть 1 млн 600 тыс. записей.
Важность данной работы подчёркивалась тем обстоятельством, что до 1938 года «фактически отсутствовала какая-либо система учёта и хранения музейных ценностей», как отмечал начальник УКППЛ С. Л. Беспрозванный, а весь учёт во дворцах-музеях «заключался в недоброкачественно составленных, не доведённых до конца, не оформленных и с многочисленными следами поправок инвентарных описях, что, конечно, ни в какой степени не обеспечивало охрану социалистической собственности». Музейные фонды были загружены большим количеством предметов, не соответствующих профилю музеев и подлежавших или передаче другим музеям, или реализации через Госфонды. Многие предметы не имели ни художественной, ни материальной ценности и подлежали уничтожению. Отсутствовали инвентарные карточки на каждый предмет. Музейные ценности не подвергались бухгалтерскому учёту. Режим хранения музейных ценностей установлен не был. Поэтому задачей инвентаризации являлся полный пересмотр и разработка вновь всей системы учёта и хранения музейных ценностей, с организацией не только ведения инвентарных книг и карточек, но и бухгалтерского забалансового учёта в условной оценке по одному рублю за один музейный предмет.
Для руководства процессом инвентаризации при Управлении была организована Центральная инвентаризационная комиссия, в составе заместителя начальника УКППЛ С. К. Исакова и членов — заведующего музейным отделом М. А. Легздайна, заведующего плановым отделом Куренкова и главного бухгалтера Смирнова. При каждом музее создавалась местная инвентаризационная комиссия в составе директора, заведующего научной частью и главного бухгалтера. Вся фактическая работа легла на местные инвентаризационные комиссии и коллективы научных работников музеев.
В 1938-м году был проведён первый этап работ, в ходе которого местными комиссиями выполнялась самая сложная часть работы. Прежде всего, было установлено натурное наличие музейных ценностей в количестве 303 236 предметов из пригородных дворцов-музеев. Интересно отметить, что по старым инвентарным книгам их числилось всего лишь 198,7 тысяч, то есть на сто тысяч предметов меньше. Самым важным результатом стало составление черновых инвентарных описей, в которых каждому предмету давалось научно-охранное описание. Параллельно осуществлялась систематизация музейных фондов. В ходе инвентаризации были выявлены и приняты на особый учёт музейные предметы, требующие реставрации — 11 591 единиц. Все музейные помещения и наиболее ценные предметы были сфотографированы — всего было отснято 12 598 музейных предметов и 728 интерьеров. Вводилась персональная ответственность хранителей за целость и сохранность музейных ценностей.
Очень важным было то, что удалось выявить множество предметов из драгоценных металлов или с драгоценными камнями. Всего было установлено 3879 таких предметов. По словам заведующего музейным отделом УКППЛ М. А. Легздайна, в ходе работ обнаруживались любопытные подробности. Например, в Александровском дворце в Пушкине «деревянное блюдо числилось как блюдо с обыкновенными металлическими накладками, а при инвентаризации выяснилось, что эти накладки из чистого золота». В Екатерининском дворце-музее в Пушкине ковш, числившийся ранее бронзовым, оказался серебряным. Или же в Гатчинском дворце-музее на учёте стояло некое «турецкое ружьё», которое при проверке оказалось украшенным золотой насечкой и 413 драгоценными камнями. Создавались особые кладовые для хранения ценностей.
Также в ходе работ производилась сортировка музейных предметов. В пригородных дворцах-музеях был выявлен 18 341 предмет, подлежащий в первую очередь передаче другим музеям и частичной реализации через Госфонды, а 989 музейных предметов следовало передать в хозинвентарь, как не имевшие музейной ценности. И ещё 2 750 музейных предметов было решено уничтожить, как не имевшие исторической и материальной ценности.
На втором этапе работы, в 1939 году, проводилось редактирование черновых инвентарных описей и составление чистовых описей и инвентарных карточек на каждый музейный предмет. На всех музейных предметах проставлялись новые номера и гасились старые. В музеях работали эксперты, выяснявшие подлинную ценность тех или иных вещей, а также специалисты-пробировщики. К маю 1940 года во всех пригородных дворцах-музеях работа по инвентаризации музейных ценностей была полностью завершена. Всего на эти цели было затрачено из бюджета 524 тыс. рублей.
Война не застала врасплох
По результатам инвентаризации, в 1940-м году в Ленинграде было издано под редакцией Н. П. Тихонова руководство «Хранение музейных ценностей», а в 1941 году выпущена книга В. А. Смирнова «Руководство по учёту музейных ценностей: бухгалтерский и оперативно-вспомогательный учёт». Благодаря выходу в свет этих изданий, работа по учёту и хранению музейных предметов была приведена в соответствие с действующими стандартами и поставлена на высокий научный уровень.
Таким образом, в период 1938-1939 годов во всех бывших императорских дворцах Петергофа, Пушкина, Павловска и Гатчины была проведена беспрецедентная работа по инвентаризации музейных ценностей, которая позволила абсолютно точно установить их количество и особенности. Впоследствии оказалось, что это имело огромное значение — в преддверии Великой Отечественной войны, когда пригородные дворцы понесли колоссальные потери. Нужно ли говорить, что без этой инвентаризации невозможно было бы в принципе оценить ущерб, нанесённый немецкими захватчиками. А самое главное, в предвоенные годы была налажена система строгого учёта в государственных музеях, которая во многом сохранилась до нашего времени.
