На нынешней набережной Кутузова почти нет высоких зданий. Большинство домов (11 из 18) — трёхэтажные. Несмотря на многочисленные поздние перестройки, они сохранили масштаб и колорит классической эпохи петербургского строительства. Неслучайно все семь зданий между Фонтанкой и Гагаринской улицей состоят под государственной охраной. Далее, до Литейного проспекта, охранный статус имеют 9 из 11 адресов.
Один из самых интересных домов с яркой и насыщенной историей расположен на углу набережной и Гагаринской улицы, № 1 / 24. Для Литейной части это место изначально являлось важным узлом. Отсюда с петровского времени шёл перевоз через Неву к дому князя М. П. Гагарина, стоявшему рядом с Домиком Петра Первого. Впоследствии, когда особняк казнённого князя исчез, его имя перешло на Гагаринский пеньковый буян у современной Петровской набережной и на другой берег Невы — на Гагаринскую пристань, а затем, с 1770‑х годов, и на отходившую от неё улицу. Довольно поздно, лишь в 1860 году, восточная половина Дворцовой набережной тоже стала Гагаринской. В период политического сближения с Францией в 1902 году она получила новое название — Французская: именно здесь в доме № 10 находилось посольство дружественной страны. На волне революционных перемен в 1918 году набережной присвоили имя Жореса (также французского происхождения) в честь видного деятеля международного социалистического движения. Наконец, в год Великой победы вспомнили о том, что здесь в доме № 30 жил великий полководец, победитель французов М. И. Кутузов.
Гагаринская улица также меняла названия: в 1918–1920 годах носила имя А. И. Герцена, а с 1952 года до недавнего времени — чапаевского комиссара и писателя Д. А. Фурманова.
Но вернёмся в XVIII век к угловому дому № 1 / 24. После того как в 1760‑х годах вся Дворцовая набережная оделась в гранит, между Фонтанкой и Литейным двором развернулось каменное строительство. Три участка у Гагаринской пристани на углу Гагаринской улицы приобрёл в середине 1770‑х годов военачальник И. И. Меллер. Два из них пустовали, на третьем существовало только деревянное строение. В 1774–1775 годах Меллер построил трёхэтажный особняк с двухэтажными флигелями и хозяйственными службами. Здание было решено в стиле раннего классицизма, его главный фасад с характерным скруглённым углом смотрел на Неву.
Первый домовладелец заведовал работами по Ладожскому каналу, участвовал в русско-турецких войнах, состоял управляющим артиллерией. В 1789 году генерал-аншеф Меллер получил баронский титул и вторую часть фамилии — Закомельский. Через год был смертельно ранен в бою.
При Меллере его особняк часто сдавался внаём. Одним из нанимателей оказался знаменитый авантюрист граф Калиостро. Другим был серьёзный учёный, врач и педагог Н. М. Максимович-Амбодик, признанный основоположник научного акушерства в России. Позднее владение ненадолго перешло в собственность сенатора П. В. Мятлева, а затем около четверти века (1799–1823 гг.) принадлежало графу П. К. Разумовскому, сыну бывшего гетмана Украины фельдмаршала К. Г. Разумовского.
В 1827 году муж внебрачной дочери графа, полковник лейб-гвардии Конной артиллерии Пистолькорс продал участок графу А. Г. Кушелеву-Безбородко. С этого момента в биографии дома начался самый блистательный, кушелевский период. Новый хозяин приходился внучатым племянником выдающемуся дипломату екатерининского царствования, государственному канцлеру, светлейшему князю А. А. Безбородко. От него он унаследовал часть богатейшей художественной коллекции (ныне представлена в Эрмитаже), которую затем значительно пополнил. В 1830‑х годах Кушелев-Безбородко стал почётным членом Академии наук, управляющим Заёмным банком, директором Департамента Государственного казначейства, позднее сенатором и членом Государственного совета.
Ценитель прекрасного, граф стремился создать в своём особняке «храм искусств», открытый для публики. Переделки в доме начал архитектор В. А. Глинка. В 1835–1836 годах И. П. Скотти надстроил третьим этажом и расширил во двор корпус по Гагаринской улице, в котором архитектор Фрейберг устроил в 1839 году цветник (зимний сад). Ещё через два года над сараями, стоящими поперёк двора, был сооружён двусветный зал и пристроена оранжерея.
Преобразования велись с таким размахом, что хозяин прикупил соседний участок по Гагаринской улице, где раньше размещалось посольство Пруссии (на месте нынешнего дома № 3). Журнал «Иллюстрация» сообщал в 1846 году: «Смежный дом, приобретённый графом недавно, слит в одно здание с главным домом. Из этого образовался целый лабиринт прекрасных покоев, а между прочим и прекрасная зала, освещённая сверху, где поместилась новая галерея, или, лучше сказать, часть огромной картинной галереи графа Кушелева-Безбородко». В особняке был оборудован также концертный зал, предоставлявшийся музыкантам безвозмездно. Плафоны в парадных помещениях расписывал художник П. С. Титов. Работы по расширению выполнял, вероятно, инженер-архитектор Л. В. Глама.
В 1855 году граф А. Г. Кушелев-Безбородко скончался. Двойной участок был поделён между сыновьями: старшему, Григорию, достался дом № 1 / 24, а младшему, Николаю, — смежное владение на Гагаринской улице, № 3. С тех пор угловой участок сохранил необычную Г-образную конфигурацию с длинным боковым отростком, уходящим вглубь квартала.
Братья одновременно приступили к перестройке своих домов. Особняк Н. А. Кушелева-Безбородко был кардинально изменён в 1857–1862 годах по проекту архитектора Э. Я. Шмидта. За облицованный мрамором фасад это здание называли Малым мраморным дворцом. Для Г. А. Кушелева-Безбородко перестройку осуществил в 1857–1858 годах академик архитектуры Р. Р. фон Генрихсен, занимавшийся в основном промышленным строительством. Он ограничился переоформлением фасадов, оставив их прежнюю структуру и расположение окон, и произвёл частичную внутреннюю реконструкцию.
Братские дома организовали микроансамбль, выдержанный в приёмах неоренессанса — ведущего направления в архитектуре середины XIX века. При всех различиях сближают их рустовка стен, поэтажная расстановка пилястр малого ордера и группы из трёх лучковых фронтонов, более характерных для петербургского барокко. С лёгким изяществом фон Генрихсен прорисовал тонкую деталировку фасадов, в которую органично включены барельефы с танцующими путти, созданные крупнейшим скульптором-декоратором Д. И. Иенсеном. Архитектор также обогатил отделку интерьеров, перестроил домовую церковь, превратил оранжерею в зимний сад и расширил поперечный внутренний флигель, придав редкую импозантность его дворовому фасаду. Современники отмечали роскошь и великолепие убранства особняка.
Придворный камер-юнкер, богач, живший на широкую ногу, Г. А. Кушелев-Безбородко был известным благотворителем, шахматистом и литератором. Страстная любовь связала его узами Гименея с Л. И. Голубцовой, петербургской «дамой с камелиями», но этот брак закончился разрывом. Растративший здоровье ещё в пору бурной молодости, граф не дожил и до 50 лет. С его смертью в 1870 году пресёкся графский род Кушелевых-Безбородко.
При последующих владельцах особняк почти не претерпел внешних изменений. В 1874 году для графини А. Г. Шереметевой зодчий Н. Л. Бенуа пристроил беломраморную парадную лестницу. В 1880‑х годах дом принадлежал князю М. С. Волконскому, сыну декабриста. В 1892 году перешёл купцу 1-й гильдии А. Г. Елисееву, и через год А. К. Гаммерштедт, ставший его «придворным» архитектором, присоединил левое звено к корпусу по Гагаринской улице, а также реконструировал флигели по сторонам узкого длинного двора в боковом отростке участка. Семья владельца занимала квартиру из 23 комнат в бельэтаже. Коммерции советник, крупный банкир, попечитель благотворительных и учебных заведений, А. Г. Елисеев оказался последним хозяином этого дома.
В 1920‑х годах в здании работала «Фабрика эксцентрического актёра» (ФЭКС), организованная кинорежиссёрами Г. М. Козинцевым и Л. З. Траубергом. Летом 1924 года здесь жил С. А. Есенин. Весь внутренний обиход дома перестроился на трагикомический коммунальный быт. Минувшие десятилетия лишь усугубили состояние здания-памятника. Биограф дома краевед А. А. Иванов, у которого мы позаимствовали сведения о владельцах, подметил: «Часть прежнего великолепия уцелела и поныне, хотя сама обстановка коммунальных квартир и гнездящихся здесь контор отнюдь этому не способствует, порождая противоестественный симбиоз роскоши и убожества, причём роскошь в данном случае лишь создаёт дополнительные неудобства».
