В тот год, когда возводимый вопреки всему новый город Санкт-Питербурх стал столицей, император Пётр Первый пожаловал в ней фельдмаршалу графу Борису Петровичу Шереметеву участок земли. Первозданный мир, в котором привычная Фонтанка именовалась Безымянным Ериком (подобно Мойке, называвшейся попросту Мьёй — грязной речкой), обретал имена и культурных героев. Владение вскоре переходит к сыну первого хозяина — обер-камергеру Петру Борисовичу Шереметеву, меценату, коллекционеру, почитателю искусств. Пётр Борисович перестраивает и достраивает имение на Фонтанке, сохранившее с тех пор свои очертания вплоть до сегодняшнего дня.
Стиль эпохи — барокко — определил архитектурный облик здания. Ясность архитектурного замысла воплощалась в композиционной стройности выступающего к Фонтанке центрального подъезда и боковых частей; барочная изысканность — в декоре. Анфилада парадных покоев состояла из восьми комнат (Плиточной, Красной гостиной, Картинной, Конторки, Проходной, «Прихожей, обитой кожей», Малиновой и Парадной спален) с окнами в сад. В северном флигеле находился Танцевальный зал, названный впоследствии «Старой залой», Столовая, Буфетная и Бильярдная с «англицким» бильярдом красного дерева [2, с. 31]. В южном флигеле была устроена Домовая церковь.
Внутри дома-усадьбы располагался сад, который был разбит по типичным для XVIII столетия правилам регулярного парка. Дело в том, что между постройкой и естественной природой, окружавшей дворянские усадьбы, требовался некий переход — возделанная, окультуренная природа. В усадьбе Шереметевых на Фонтанке вдоль аллей высились статуи итальянских мастеров, подчёркивавшие европейский, изящный вкус хозяина. От подъезда дома начиналась главная аллея, обсаженная подстриженными деревьями. «Барочное остроумие» предполагало «снятие» границ между статуями, деревьями и кустами, что достилалось особой стрижкой растений [1, с. 93–94]. Аллея Фонтанного дома выводила к каменным воротам на Литейной улице, украшенным изваяниями львов (львиные маски были представлены и на капителях колонн). Курьёзность, шутливость, затейливость, свойственные мировоззрению барокко, проявились в устройстве фонтанов, возведении Грота, Китайской беседки и павильона Эрмитажа. Белыми ночами в «тёмных аллеях» не смолкало птичье пенье. Идея уединения, воплощавшаяся в гротах, нашла естественное продолжение в сооружении «Шереметевского Эрмитажа». В переводе с французского ermitage дословно означает «уединённое место, скит (хижина отшельника)». Такое название получили чрезвычайно модные в Европе XVII–XVIII веков небольшие павильоны в потаённых местах парков, где хозяева могли уединиться для отдыха и общения. Заимствуя западноевропейскую культуру досуга, Пётр Первый устроил первый русский Эрмитаж в Нижнем парке Петергофа. Новый, расширительный смысл слово приобрело при Екатерине Великой, когда в 1764 году она повелела разместить приобретённую ею в Европе коллекцию картин в специальной пристройке к Зимнему дворцу, названную Эрмитажем (миссия этого прообраза современного крупнейшего в России музея — созерцание произведений искусства в уединении и отдохновении).
Поведенческая модель Петра Борисовича Шереметева строилась в соответствии с логикой поведения просвещённого вельможи-барина с той особенностью, что на фоне царящей театрализации светской жизни он сумел выделиться широтой, гостеприимством и великолепием устраиваемых праздников. По словам знатока старинных забав, одного из наиболее значительных дореволюционных краеведов М. И. Пыляева, «в Екатерининское время “собственными актёрами” славилась большая труппа графа П. Б. Шереметева. У него существовало три театра — один в Москве и два в подмосковных сёлах: в Кускове и Останкине. В первом селе была ещё устроена воздушная сцена из липовых шпалер с большим амфитеатром. Здесь, по большей части, давали балеты и оперы… В 1787 году, во время приезда Екатерины Второй в Кусково, граф по поводу этого случая дал на своём театре оперу с балетом… Государыня так осталась довольна игрою актёров и актрис, что приказала их представить себе и “пожаловала к руке”… Стихотворец и музыкант, автор оперы, как и архитектор, построивший театр, живописец, написавший декорации, так и актёры и актрисы, — все принадлежали графу и были его крепостные люди» [3, с. 222–223].
При первых владельцах Шереметевского дворца наметилась некая тенденция, следуя которой хозяева мало жили в этой усадьбе, предпочитая дом на Миллионной улице и подмосковные сёла. Тем не менее Фонтанный дом постоянно совершенствовался, требуя финансовых затрат, что послужило одной из причин сдачи усадьбы внаём. После смерти Петра Борисовича дворец арендовал португальский посланник Д. Орта.
Новый период в судьбе Шереметевского дворца начинается с того момента, когда он переходит во владение Николая Петровича Шереметева. Екатерина Вторая назначает его управляющим придворным театром, где собирается профессиональная, а не любительская труппа, что вынуждает графа переселиться в столицу. Фамильная тяга к искусству находит знаковое воплощение не только на государевой службе. Взяв за основу сформированную отцом крепостную театральную труппу, хор и оркестр, граф Николай Петрович выводит начинание отца на новый уровень. По богатству репертуара, равно как и по актёрскому составу, крепостной театр Н. П. Шереметева не уступал Императорскому театру. Обучавшаяся в селе Кусково, в театральной школе, созданной Петром Борисовичем Шереметевым, актриса Прасковья Жемчугова (Жемчугова — сценический псевдоним), блистала сначала в Москве, а затем и в Петербурге. История любви графа Николая Петровича Шереметева и крепостной актрисы, завершившаяся, к слову, законным браком, сопровождалась переездом супружеской четы в 1796 году в столицу и артистической жизнью в Фонтанном доме.
Готовясь к переезду, Николай Петрович решил обновить интерьеры дворца. Вот что писал архитектор И. Е. Старов о переустройстве: «“Новый большой покой… В оном покое не нужно ли Вашему Сиятельству приказать между окошками зеркала, или лепные украшения довольны будут, так мы и заказывать будем. Доски на окна белые мраморные”. На полях рукой графа помечено: “Зеркал не будет, а лепные украшения и приискать камин”» [2, с. 43].
С воцарением Павла Первого Н. П. Шереметев занимал особо важную должность при дворе. Павел назначил его обер-камергером, иными словами, главным распорядителем Двора. Разносторонность и честность графа Николая Петровича помогли ему навести порядок даже в расстроенных финансовых делах императорской фамилии (редкий случай счастливого единения деловых качеств и художественной одарённости).
На рубеже XVIII–XIX веков над Шереметевским дворцом работали Дж. Кваренги и А. Н. Воронихин — и вместе с изменением облика открывается новая страница «биографии» Фонтанного дома.
Литература:
Лихачёв Д. С. Поэзия садов: к семантике садово-парковых стилей. Сад как текст. — М., 1998.
Матвеев Б. М., Краско А. В. Фонтанный дом. — СПб., 1996.
Пыляев М. И. Замечательные чудаки и оригиналы / вступ. ст. А. А. Алексеева. — СПб., 2006.
Рассказы бабушки: Из воспоминаний пяти поколений, записанные и собранные её внуком Д. Благово / изд. подгот. Т. И. Орнатская. — Л., 1989.
