Петергофский парк культуры

Решения о том, как и где будет отдыхать новый советский человек, принимались на самом высоком уровне, а результат тщательно контролировался. Разветвлённая сеть клубов и домов культуры к концу 1920-х уже выполняла социалистические обязательства, насыщая досуг рабочих и служащих «культурным содержанием». Но настоящим апофеозом развития концепции советского досуга стал другой проект.

«Парк культуры и отдыха» — эти слова кажутся сегодня монолитным, незыблемым сочетанием. Они врезались в сознание и породили веер привычных ассоциаций: мороженое и аттракционы, массовые празднества и семейные прогулки в солнечный выходной день, громкая музыка, прокат велосипедов и лодок. А на заре первой пятилетки даже порядок слов «культура и отдых» совсем не казался очевидным. Некоторые из идеологов проекта, боясь напугать рабочих слишком назидательным названием, предлагали поставить «отдых» на первое место.

A-propos:

Мария Ильдусовна Юшманова —  ведущий специалист по музейным исследованиям Государственного музея-заповедника «Петергоф».

Первый парк культуры и отдыха, будущий знаменитый Парк Горького, открылся в Москве в августе 1928-го, проработав в тот год чуть больше месяца. Вначале он не был образцовым «культурным комбинатом». Его создатели собирались устроить нечто подобное берлинскому луна-парку, пронизанному «атмосферой народных гуляний». Однако опыт оказался настолько успешным, что именно этот проект стал прототипом важнейшего звена системы организованного советского досуга. Концепция подобных парков вырабатывалась на ходу, с 1928-го по 1934 годы, когда московский парк уже действовал, а название активно использовалось.

Масштабы предлагаемой в этот период рационализации досуга иногда доходили до абсурда. Даже известные сатирики Ильф и Петров не обошли вниманием такое необыкновенное рвение: «Борьба за этот весьма полезный… вид отдыха происходила так. С утра идеологи отдыхательного дела залезали в фанерный павильон и, плотно закрыв окна, до самого вечера обсуждали, каким образом следует гулять. Курили при этом, конечно, немыслимо много. И если на лужайке появлялась робкая фигура гуляющего, его тотчас же кооптировали в президиум собрания как представителя от фланирующих масс. И с тех пор он уже не гулял, он включался в борьбу».

Постепенно были разработаны вполне жизнеспособные концепции создания парков. Так, в 1933 году вышла работа Бетти Николаевны Глан, директора Московского ЦПКиО. Секретом успеха она назвала умение «мобилизовать воздух, солнце, воду, зелень для отдыха и оздоровления миллионов трудящихся, для сочетания политического воспитания с культурным отдыхом и весельем». Свой парк она называла «огромной фабрикой переделки человеческого сознания, перестройки быта, гигантским агитатором». В 1934-м в несколько менее восторженной и более масштабной работе Леонид Борисович Лунц систематизировал накопленный к тому моменту опыт и предложил нормативы по проектированию и строительству парков.

К моменту открытия Московского ЦПКиО петергофские дворцы-музеи и парки представляли собой сложившийся музейный комплекс, который не мог пожаловаться на отсутствие внимания посетителей. Его популярность среди гостей и жителей Ленинграда только возрастала, жизнь шла своим чередом — научные сотрудники занимались архивными изысканиями; дворцы, павильоны и фонтаны реставрировались; разрабатывались новые экспозиционные принципы и экскурсионные маршруты, отвечающие требованиям времени.

В конце сезона 1929 года на одном из октябрьских заседаний научной части Петергофских государственных музеев присутствовал заведующий экскурсионно-лекторской базой Ленинградского областного отдела народного образования (ЛООНО). Эта довольно влиятельная организация согласовывала и утверждала проекты экскурсионных маршрутов и временных выставок, которые готовили сотрудники музеев. Заседание было посвящено планам на следующий сезон, представленным заместителем директора Петергофских музеев Анатолием Шеманским. Хотя в его докладе и говорилось о «важности политического стержня» в новых выставках, никаких радикальных перемен в работе парков он не предлагал. Далее выступил заведующий экскурсионно-лекторской базой. Он заявил, что, помимо выставочной и научной работы, необходимо «проработать вопрос о красных уголках, о питании, о мероприятиях по превращению Петергофа в парк культуры и отдыха».

Лекция «Борьба китайского народа против японских и иных захватчиков. События у озера Хасан» в Нижнем парке Петергофа, 1938 год.

Либо экскурсионно-лекторская база ЛООНО обладала серьёзным авторитетом, либо, что более вероятно, это был не единственный намёк «сверху» на необходимость преобразований, но так или иначе, сотрудники петергофских музеев отреагировали стремительно. На протяжении 1930-х пригородные дворцы-музеи Ленинграда, как образцовые советские учреждения, регулярно участвовали в социалистических соревнованиях с коллегами. Петергоф чаще всего вызывал на бой Детское Село.

В ближайший договор о социалистическом соревновании с детскосельскими и павловскими парками был внесён пункт «Мероприятия по линии превращения пригородов в парки культуры и отдыха: устройство детских комнат и площадок, комнат отдыха, спортплощадок, постановка консультаций, устройство столовых, буфетов и т. д.». Этот договор может служить любопытной иллюстрацией некоторого лукавства составителей, так как перечисленные меры являются в основном мерами по благоустройству территории. Действительно, в 1929–1930 годах ещё не было выработано точного представления о том, что именно такое «парк культуры и отдыха». Не исключено, что сотрудники вносили этот пункт в надежде, что простого упоминания нового и актуального словосочетания будет достаточно.

Через три месяца научным сотрудником петергофских музеев Николаем Удаленковым был подготовлен «проект организации ПКиО», который опять же представлял собой, скорее, план благоустройства парков: устройство комнаты для перезарядки фотокамер, пляжа, буфета и тому подобного. Ни о каком программном соединении «веселья с политическим воспитанием» речи пока не шло.

Довольно скоро стало понятно, что простого обеспечения бытовых удобств для настоящего советского парка недостаточно. В 1937 году петергофский директор Николай Архипов, находясь в заключении, написал обращение к А. А. Жданову, где, среди прочего, упомянул и о прямом указании властей в лице Управления дворцами и парками Ленинграда: «Учитывая возросшую посещаемость Петергофа, УДПЛ решило превратить его парки и омузеенные дворцы в увеселительный луна-парк, убеждая меня, что на этой точке зрения стоит городской комитет ВКП(б)». Директор Петергофских музеев с сожалением писал о том, как он предлагал передать под ПКиО менее ценный в историческом и художественном смысле Александровский парк. О том, что он почти никогда не препятствовал превращению бывших дворцовых помещений в дома отдыха и здравницы — из 36 зданий, принятых им в 1924-м на хранение, на музейном учёте осталось 11. Однако всего этого оказалось недостаточно. Очагом советской культуры и отдыха должен был стать именно Нижний, исторический «фонтанный» парк.

Во внутренних документах наименование «парк культуры и отдыха» в 1930–1931 годах встречается лишь косвенно. Но в архивном деле «Планы и отчёты музейной части» за 1931 год хранится «Выписка из программы Всесоюзного конкурса на проект планировки Центрального парка культуры и отдыха в Ленинграде» с перечислением всех необходимых для этой структуры объектов и направлений деятельности. Очевидно, именно этим руководствовались сотрудники петергофских дворцов-музеев, так как большая часть этих объектов появилась на плане Петергофского парка культуры, датированном 1932 годом. «Охвачены» были военно-агитационная, физкультурная, политпросветработа, зрелища и развлечения, культурно-бытовые и подсобные мероприятия.

К 1933 году петергофский «культурный комбинат» начал действовать в полную силу. Правда, хотя в официальных документах, объявлениях и брошюрах уже указывали «Петергофский парк культуры и отдыха», пресса по каким-то причинам упорно не желала именовать так бывший дворцовый комплекс, называя его то «дворец-музей», а то и просто «Петергоф». 

Это, впрочем, не умаляло красочности описаний. Так, вечерний выпуск «Красной газеты» за 13 июня 1933-го публикует практически оду: «Когда из тряского вагона попадаешь в зелёные рощи, когда перед твоими глазами потянутся к парку вереницы людей в белоснежных платьях, в белых костюмах, когда забренчат в тени громадных лип гитары — усталость исчезает легко и незаметно… Танцуют во многих местах: под духовой оркестр и под домашний ансамбль из гитары, мандолины и банджо, на траве и на дорожках, даже на зыбком песке пляжа. А по морю скользят яхты, ползут шлюпки. Их тоже можно получить в парке на лодочной станции. В Петергофе сегодня лучше, чем в прошлом году». Действительно, в начале лета Управление петергофских дворцов-музеев получило в своё распоряжение пять морских яхт, которые планировалось сдавать на прокат участникам гуляний. Однако, как известно, не только лишь в устройстве танцев и идиллических лодочных прогулок заключалась миссия пригородного ПКиО.

Одной их важнейших статей работы с посетителями парков культуры и отдыха была политическая и военная подготовка. В 1933 году в парке «Александрия» действовало два серьёзных тира, отнюдь не ярмарочных, а в Готическом павильоне располагался стрелковый кабинет, где можно было изучить теорию стрельбы и матчасть ручного огнестрельного оружия, пулемётов. В Нижнем парке располагалась выставка противовоздушной обороны, а в особые дни сдавали нормативы на получение значка «Готов к труду и обороне». Кроме того, организаторы должны были чутко реагировать на актуальную политическую повестку вне зависимости от того, как она укладывалась в музейный контекст: «Вылазки в Петергоф районами были посвящены кампании по чистке партии и участию в ней комсомола. Опыт проработки вопросов важнейшей политической кампании во время отдыха нужно признать удачным. Свыше 350 человек молодёжи сдали нормы по ГТО».

В праздники агитационная работа проводилась с усиленной интенсивностью. Во время массового гуляния в честь Дня индустриализации 6 августа 1933 года можно было посетить выставку «Ленинградская промышленность во второй пятилетке», прослушать радиодоклад «Угроза империалистической войны: необходимость овладения военной техникой». Саму артиллерийскую технику можно было увидеть здесь же, на выставке в Верхнем саду, где предлагалось наблюдать действие взрывчатых веществ и знакомиться с устройством орудий.

Не забыты были и те, кому по душе был более мирный отдых. Духовые и симфонические оркестры, танцы, кафе, рестораны, спортивные площадки, пляж, киоски с цветами — всё это было доступно посетителям и совершенствовалось год от года. В парк приезжали с лекциями деятели культуры и искусств. Как минимум дважды — в 1934-м и в 1939 году — отдыхающие могли попробовать себя в схватке с гроссмейстером СССР Михаилом Ботвинником. Сеанс одновременной игры проходил в Нижнем парке возле дворца «Монплезир».

Петергофские музеи, по всей видимости, блестяще справлялись со всеми столь нехарактерными для них задачами. В мае 1934 года газета «Социалистический пригород» признала их победу «по всем без исключения участкам» в очередном соревновании с детскосельскими парками, а в конце года Управление дворцами-музеями и парками Петергофа было награждено дипломом за массовую культурно-просветительскую работу.

Постепенно аппетиты росли: уже ценнейшие музейные помещения требовали передать под «кафе,банкетные и танцевальные залы, библиотеки, комнаты отдыха, кабинеты игр». Уже даже над Монплезиром нависла угроза превращения в однодневную базу отдыха. Н. И. Архипов иногда с риском для себя отстаивал архитектурные памятники. Так, например, чтобы не допустить передачи дворца «Марли» под базу детского отдыха, он отдал распоряжение о немедленном начале его реставрации. Постоянно вступая в споры с чиновниками по поводу необходимости сохранения культурного наследия, петергофский директор всё же навлёк на себя беду — 4 октября 1937 года был арестован. Как можно заключить из его обращения к А. А. Жданову, вопросы эксплуатации парков во многом были тому причиной.

Nota bene

Автор считает своим приятным долгом поблагодарить заведующего отделом музейных исследований ГМЗ «Петергоф» доктора исторических наук П. В. Петрова и специалиста отдела музейных исследований кандидата исторических наук М. А. Катцову за щедрое предоставление важных материалов.

Петергоф же продолжал работать. К концу 1930-хтематика массовых праздников Петергофского ПКиО окончательно получила вполне определённое «военно-морское» направление. Причинами тому были, видимо, с одной стороны, удобное расположение парка, с другой — внешнеполитическая обстановка. Всё чаще проводились выставки военной техники, показательные высадки десанта и учебные бои: «Воздушные шары медленно подняли огромный приветственный плакат гСлава великому Сталину!“ 

После торжественного открытия празднества все устремились к берегу Финского залива. Здесь демонстрировали своё мастерство морские лётчики Краснознамённого Балтийского флота, которые не так давно громили укрепления белофиннов… На рейде — вражеская подводная лодка. Стремительно проносятся истребители. Они атакуют подводную лодку и точными залпами поражают её… Участники гуляния с интересом осматривали выставленные на аллеях парка гидросамолёты», — так рассказывала «Ленинградская правда» о праздновании Дня авиации 18 августа 1940 года.

История Петергофского ПКиО закончилась 24 июня 1941 года с выходом решения Управления культурно-просветительных предприятий исполкома Ленгорсовета «О работе садов, парков и музеев». С этого дня запрещалось проведение массовых гуляний, карнавалов, митингов и шествий, музеи прекратили свою работу. Сначала было решено оставить открытым для посетителей хотя бы Большой Петергофский дворец, но уже через два дня решение было пересмотрено, и сотрудники приступили к консервации «музеев, скульптуры, фонтанов и павильонов».

На обложке: Массовое гуляние в Нижнем парке. 1934–1935 годы. С. Н. Санников.

Фотографии из архива ГМЗ «Петергоф»

Документы:

Планы и отчёты по научно-музейной части // Архив ГМЗ «Петергоф».Д. 210а. Л. 59.

Постоянные объекты массовой политпросветработы// Архив ГМЗ «Петергоф». Д. 251а. Л. 39.

Диплом // Архив ГМЗ «Петергоф». Д. 259а. Л. 2.

О работе садов, парков и музеев // ЦГА СПб, ф. 7384, оп. 18, д. 1420. Л. 47.

Приказ № 93 по Управлению культурно-просветительными предприятиями Ленсовета // ОМАК. Ф. 3, оп. 1, д. 5. Л. 23.

Литература:

Ловелл С. Досуг в России: «Свободное» время и его использование // Антропологический форум № 2. 2005.

Кухер К. Парк Горького. Культура досуга в сталинскую эпоху. 1928–1941. М.: РОССПЭН. 2012.

Ильф И., Петров Е. Веселящаяся единица // Правда. №12. 12 ноября 1932.

Глан Б. Н. Ударно работать — культурно отдыхать. ЦПКиО им. Горького. М.: Моспартиздат. 1933.

Лунц Л. Б. Парки культуры и отдыха. М.-Л.: ОНТИ Госстройиздат. 1934.

Белоусов А. С. Посещаемость Петергофских дворцов-музеев и парков с 1918 по 1941 годы // От царского огорода к музею-заповеднику: сборник статей по материалам научно-практической конференции ГМЗ «Петергоф». СПб.: ГМЗ «Петергоф», 2018.

Здесь оставляют усталость // Красная газета. Вечерний выпуск. 13 июня 1933.

Яхты на прокат // Смена. 15 июня 1933.

30 тысяч отдыхающих в Петергофе // Смена. 14 июня 1933.

На берегу залива // Ленинградская правда. 20 августа 1940.

Первенство Петергофа // Социалистический пригород. 18 мая 1934.

Никифорова Л. В. «Где провести выходной день?» Дворцовые пригороды Ленинграда в канун войны и в первые послевоенные годы. По материалам публицистики 1937–1947 гг. // Послевоенная реставрация: век нынешний и век минувший: сборник статей по материалам научно-практической конференции ГМЗ «Петергоф». СПб: «Европейский дом». 2010.