На самом же деле все три писателя имеют общие корни, но отнюдь не близкие. Разветвление семейного древа произошло в XVIII веке во времена внуков Петра Андреевича Толстого — ближайшего сподвижника Петра Великого и первого графа в роду. Известный французский генеалог Жак Ферран в 1983 году в своей книге Les Familles Comtales de L’ancien Empire de Russie en émigration (фр. — «Старинные графские роды Русской империи в эмиграции») подробно проанализировал семейное древо рода Толстых, по которому можно увидеть, что Лев Николаевич и Алексей Константинович — троюродные братья и приходятся Алексею Николаевичу четвероюродными дедушками.
В этой статье речь пойдёт о единственном из них, прославившемся не прозой, а стихами, — Алексее Константиновиче. Историки уделили ему не слишком много внимания — вероятно потому, что жил он весьма размеренно и держался подальше от политических дискуссий.
Портрет графа Алексея Константиновича Толстого кисти Карла Брюллова. 1836 год. Родился Алексей Константинович в 1817 году в Санкт-Петербурге, однако уже шести недель от роду из-за развода родителей был увезён матерью в Малороссию к её брату Алексею Перовскому, известному в литературе под псевдонимом Антоний Погорельский. В его имениях Погорельцы и Красный Рог будущий поэт провёл всё своё детство. Дядя лично занимался его воспитанием и всячески способствовал развитию творческих способностей. Специально для маленького Алексея он сочинил сказку «Чёрная курица, или Подземные жители», позже ставшую широко известной. Произведения юного племянника Перовский показывал своим приятелям — Пушкину и Жуковскому, и те отзывались о них с одобрением.
По прошествии многих лет Алексей пишет: «Моё детство было очень счастливо и оставило во мне одни только светлые воспоминания. Единственный сын, не имевший никаких товарищей для игр и наделённый весьма живым воображением, я очень рано привык к мечтательности, вскоре превратившейся в ярко выраженную склонность к поэзии. Много содействовала этому природа, среди которой я жил; воздух и вид наших больших лесов, страстно любимых мною, произвели на меня глубокое впечатление, наложившее отпечаток на мой характер и на мою жизнь. <…>
В возрасте 8 или 9 лет я отправился вместе со своими родными в Петербург, где был представлен цесаревичу, ныне императору всероссийскому, и допущен в круг детей, с которыми он проводил воскресные дни. С этого времени благосклонность его ко мне никогда не покидала меня. В следующем году мать и дядя взяли меня с собою в Германию. Во время нашего пребывания в Веймаре дядя повёл меня к Гёте, к которому я инстинктивно был проникнут глубочайшим уважением, ибо слышал, как о нём говорили все окружающие. От этого посещения в памяти моей остались величественные черты лица Гёте и то, что я сидел у него на коленях. С тех пор и до семнадцатилетнего возраста, когда я выдержал выпускной экзамен в Московском университете, я беспрестанно путешествовал с родными как по России, так и за границей, но постоянно возвращался в имение, где прошли мои первые годы, и всегда испытывал особое волнение при виде этих мест».
После смерти дяди Алексей Константинович унаследовал всё его довольно крупное состояние. Имея все необходимые связи и хорошее образование, Толстой строил карьеру на военном и дипломатическом поприщах, и складывалась она вполне успешно. При этом ему удавалось сохранять внутреннюю независимость и следовать своим моральным принципам. Именно Алексей Константинович освободил Тараса Шевченко из ссылки и сделал всё, чтобы царь смягчил наказание Тургеневу за некролог памяти Гоголя. Известно, как Толстой не побоялся сказать Александру Второму, что «русская литература надела траур по поводу несправедливого осуждения Чернышевского». К тому же в письмах к императору он ратовал за сохранение древнейших соборов, церквей и других памятников искусства в небольших городах, где творилось «бессмысленное и непоправимое варварство <…>на глазах и с благословения губернатора и высшего духовенства».
Через 20 лет карьера придворного и политического деятеля ему опостылела, и он полностью ушёл в поэзию. Первая публикация Алексея Толстого — фантастическая повесть «Упырь» — вышла в 1841 году под псевдонимом Красногорский. Далее в «Современнике» появились стихи Козьмы Пруткова. На этот раз вымышленное имя представляло собой целый образ самовлюблённого бюрократа — сатирическую маску, которую Алексей Константинович придумал задолго до этого со своими двоюродными братьями Жемчужниковыми. Пруткову принадлежит множество знаменитых афоризмов, использующихся и поныне: «Смотри в корень», «Никто не обнимет необъятного», «Не ходи по косогору, сапоги стопчешь», «Первый шаг младенца есть первый шаг к его смерти», «Щёлкни кобылу в нос — она махнёт хвостом» и прочее. Сочинения Козьмы Пруткова цитировали Тургенев, Герцен, Гончаров и Салтыков-Щедрин. Достоевский же называл его «красой нашего времени». Жемчужниковы даже нарисовали портрет Пруткова, а некоторое время спустя появился и его бюст, ныне хранящийся в Тамбовском краеведческом музее.
Алексей Толстой обладал прекрасным чувством юмора, любил повеселиться и подшутить над чиновниками, в чём ему всегда были рады помочь его братья. Однажды, например, один из них облачился в мундир флигель-адъютанта (офицера императорской свиты) и ночью объехал петербургских архитекторов, передавая якобы повеление Николая Первого явиться наутро во дворец в связи с тем, что Исаакиевский собор провалился под землю. Говорят, его величество не оценили эту выходку и были весьма недовольны…
Изящные насмешки запечатлены и в письмах Толстого. Одна из них — в послании его другу романисту Б. М. Маркевичу о том, что пьесу «Смерть Иоанна Грозного» запретили к показу в провинции: «Пьесы разделены на несколько категорий: одни разрешены только в столицах, другие в провинции, третьи — в столицах и в провинции, четвёртые — в провинции с утверждения губернатора. Это весьма напоминает формы парадную, праздничную, полную праздничную, полную парадную, походную праздничную и парадную походную. Несколько наших лучших генералов сошло с ума от такой путаницы, несколько впало в детство — всё застёгиваясь, да расстёгиваясь, двое застрелилось. Сильно опасаюсь, как бы не случилось то же с губернаторами, как бы они не замычали и не встали на четвереньки.
Дорогой Маркевич, давайте представим Тимашеву (1818–1893, министр внутренних дел — Е. Т.) проект разделения нашего репертуара на пьесы, которые можно будет играть в городах губернских, но не уездных; пьесы, которые могут играться только в заштатных городах, потом такие, которые можно будет давать в губерниях хлебородных и чернозёмных, и ещё такие, которые будут даваться в местностях песчаных, как Смоленск. Каменный уголь тоже должен быть принят в расчёт».
Алексей Константинович был не только мастером сочинять сатирические письма и поэмы, он занимался и переводом с иностранных языков. На русский он переложил Байрона, Шенье, Гёте, Гейне, шотландских поэтов, а на немецкий — русских писателей. Нынешнее поколение знакомо с его творчеством в основном по роману «Князь Серебряный» и историческим драмам «Смерть Иоанна Грозного», «Царь Фёдор Иоаннович» и «Царь Борис». Благодаря этой трилогии его поэзия получила мировое признание. Эпоха Смутного времени была для Алексея Константиновича любимой темой, о современности же он старался не писать. Его отношение к этому наиболее удачно выражено в заключении знаменитой поэмы «История Государства Российского от Гостомысла до Тимашева»:
Ходить бывает склизко
По камешкам иным,
Итак, о том, что близко,
Мы лучше умолчим.
Что же касается любовной лирики Алексея Константиновича, то практически вся она посвящена жене одного конногвардейского полковника, которую Толстой встретил в 1850 году «средь шумного бала, случайно…», и на которой сам сумел жениться только спустя тринадцать лет.
Зимой 1867 года они квартировали в Петербурге в доме № 34 по набережной Кутузова. Здесь Алексей Константинович заканчивал работу над трагедией «Смерть Иоанна Грозного» и устраивал вечера, на которых собирались писатели, актёры, композиторы. В. П. Боткин, один из постоянных посетителей, писал своему другу А. А. Фету: «Всего чаще бываю у Толстых, где всего приятнее, и я несказанно рад, что они нынешнюю зиму проводят в Петербурге… Надо сказать, что дом Толстых есть единственный дом в Петербурге, где поэзия не есть дикое бессмысленное слово, где можно говорить о ней, и, к удивлению, здесь же нашла приют и хорошая музыка».
Однако при всём этом до подлинной литературной славы поэт так и не дожил — при его жизни был издан лишь один сборник стихотворений. Алексей Константинович скончался в 1875 году, нечаянно вколов себе слишком большую дозу морфия, который врачи ему выписывали от мигрени. Детей у него не было. Несколько лет спустя, в 1898 году, постановкой драмы Толстого «Царь Фёдор Иоаннович» открылся МХАТ имени Чехова в Москве.
