В 1995 году граждане еврейского государства торжественно отметили 50-летие Великой Победы над фашизмом, тогда начали появляться и первые памятники воинам-победителям. В 2004 году в Израиле появился первый памятник ленинградским блокадникам. Он был установлен в Ашдоде в год 60-летия полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады по инициативе городских ветеранских организаций и при поддержке муниципалитета города. На чёрной мраморной плите монумента выбиты рядом символ Ленинграда — адмиралтейский кораблик и шестиконечная звезда Давида. Монумент возвышается в центре одного из самых «русских» районов города — в Йуд Гимеле, а всего на территории Ашдода возведено 13 памятников, посвящённых событиям и героям Второй мировой войны.
В 2018 году 10 мая в Мемориальном парке Памяти города Ришон ле-Цион состоялась торжественная церемония открытия памятника «Глаза вечности», призванного увековечить память об ужасных страданиях детей блокадного Ленинграда в 1941–1944 годах. Памятник был создан из хевронского камня высотой пять метров и шириной два. В центре композиции — съёжившийся, вжавшийся в камень ребёнок, словно вмёрзший в глыбу льда, во «взрослых» огромных ботинках и лохмотьях. Создатели монумента хотели передать весь ужас войны — холод, голод, смерть — в детских глазах. Тяжёлая глыба, нависшая над ребёнком, символизирует боль и ужас потерь во время осады города.
Нынешний, 2020 год войдёт в историю Израиля открытием самого масштабного мемориала в честь защитников и жителей блокадного Ленинграда «Свеча памяти». На его открытие, которое состоялось в преддверии Пятого Всемирного форума памяти жертв Холокоста в Яд ва-Шем, собрались представители полусотни стран мира. В церемонии принимали участие президенты Израиля и России — Реувен Ривлин и Владимир Путин, израильский премьер-министр Биньямин Нетаньяху и его супруга Сара, губернатор Санкт-Петербурга Александр Беглов и мэр Иерусалима Моше Лион.
Гости наблюдали за церемонией открытия в зрительном зале в парке «Сакер», в котором установили памятник. Парк располагается недалеко от зданий Министерства иностранных дел Израиля, Верховного суда и израильского парламента — Кнессета.
В основании памятника заложена капсула с землей Пискарёвского кладбища. Над его сооружением работала команда из Израиля и России: архитектор Уди Касиф, скульптор Адам Перец, архитекторы Анатолий и Лада Черновы и скульптор Владислав Маначинский. Высота стелы девять метров, её вес — 12 тонн. Памятник опирается на основание весом шесть тонн. Это вообще один из крупнейших мемориалов, установленных в Израиле.
Памятник выполнен из меди с бронзовым литьём в виде свечи, пламя которой создаётся светящейся спиралью, производя особый эффект подобия пламени Вечного огня.
Главный элемент композиции — стела, на которой размещены символы Израиля и Ленинграда, а также силуэты людей. Символы Ленинграда — это Медный всадник и силуэт Петропавловской крепости в прицеле вражеских орудий, которые обстреливали блокадный город, где жили и работали его защитники и труженики. Израиль символизирует опутанная колючей проволокой звезда Давида с менорой в центре — символ концентрационных лагерей. При приближении к памятнику посетителей звучит метроном, ещё один символ блокадного Ленинграда. Текст на памятнике размещён на трёх языках: русском, иврите и английском. На «Свече» выбита бронзовая надпись «Помни живых и павших, смертью смерть поправших». У подножия монумента расположена плита со словами: «Ленинград был в блокаде под прицелом нацистов 900 дней и ночей. Город выстоял. Погибло около двух миллионов мирных жителей и защитников Ленинграда».
Общая стоимость проекта превысила два миллиона долларов. Деньги на строительство мемориала были собраны спонсорами и представителями еврейских организаций со всего мира. Значительная часть была переведена из России. Средства на установку памятника выделили Евро-Азиатский еврейский конгресс (ЕАЕК) и Российский еврейский конгресс (РЕК), бизнесмен и председатель попечительского совета Еврейского музея и Центра толерантности Виктор Вексельберг, а также Еврейский национальный фонд Керен Каемет ле-Исраэль и израильский фонд «Керен ха-Йесод».
Город Пушкин, бывшее Царское Село, гитлеровцы захватили 17 сентября 1941 года — не прошло и десяти дней с того дня, как было сомкнуто кольцо блокады. За полтора месяца все пушкинские евреи были расстреляны. Есть сведения о двух расстрелах евреев в соседнем Павловске в конце октября 1941-го — 25 и 16 человек.
В октябре 1991 года, полвека спустя после этих кровавых событий, скульптор Вадим Сидур установил в Пушкине памятник жертвам Холокоста «Формула скорби». В 2014-м в Санкт-Петербурге на Пискарёвском мемориальном кладбище была открыта памятная гранитная плита «Сыновьям и дочерям еврейского народа — защитникам и жертвам блокадного Ленинграда».
Установить памятный указатель на месте расстрела невинных жертв Холокоста в Павловском парке предложила в 2017 году директор Государственного музея-заповедника «Павловск» Вера Анатольевна Дементьева. Научная основа идеи была заложена историко-культурным исследованием геноцида евреев Павловска, выполненным кандидатом исторических наук К. М. Плоткиным, автором книги «Холокост у стен Ленинграда». Сотрудники ВСЕГЕИ провели инструментальное обследование территории, уточнив расположение захоронений. Проект знака разработан архитектором В. Л. Бурыгиным. Изготовлен памятный указатель реставрационной фирмой «Наследие» и передан в дар музею. Всё было сделано на общественных началах.
В Павловском парке приведены в порядок пять захоронений военных лет — горожан и военнослужащих, погибших при освобождении города. В Государственном музее-заповеднике за ними бережно ухаживают.
В октябре 2017 года скорбное место расстрела евреев в Павловском парке посетил председатель Санкт-Петербургской еврейской религиозной общины М. Д. Грубарг, принявший участие в обсуждении церемонии открытия памятного указателя.
На вопросы журнала учёта вечных ценностей «Адреса Петербурга» отвечает директор Санкт-Петербургского Государственного музея обороны и блокады Ленинграда Елена Лезик, беседу вели Лолита Крылова и Диана Кошечкина
— Елена Витальевна, выпуск нашего журнала № 69/83 был подготовлен по теме «Блокадный архипелаг». Этот термин, автором которого является Михаил Пиотровский, уже широко используется в профессиональных музейных кругах. Поддерживаете ли вы концепцию, предложенную генеральным директором Государственного Эрмитажа?
— Не только поддерживаю, мы уже начали реализацию этой замечательной идеи. Собираем такую базу данных, которая охватила бы все мемориальные места, памятники, знаки, касающиеся истории обороны и блокады Ленинграда, — не только в Петербурге и на территории Ленинградской области, но и в местах эвакуации блокадников по всей России. Блокадный архипелаг как термин неслучайно рождён во Всемирном клубе петербуржцев, поскольку вполне может охватить весь мир — ведь блокадники, которые живут сейчас за рубежом, тоже создают островки архипелага. При входе
в наш музей размещена карта памятных мест, задуманная интерактивной — чтобы посетители, подходя к карте, имели возможность дополнить её новыми островками блокадного архипелага. Чтобы список известных мест памяти о блокаде постоянно пополнялся и расширялся. У многих горожан есть дачи в соседних Новгородской и Псковской областях, где с их помощью мы узнаём про памятники, известные только местным жителям. Например, теперь мы знаем о памятнике в деревне Лычково, где был уничтожен эшелон с ленинградскими детьми.
— «Свеча памяти» в Иерусалиме, в создании которой вы принимали непосредственное участие, посвящена жителям и защитникам блокадного Ленинграда и в то же время — жертвам Холокоста. В этом отношении стела, вероятно, уникальна...
— Если вдуматься, трагедия блокады и гуманитарная катастрофа Холокоста родственны. Наивысшим проявлением почтения, желания сохранить память о жертвах Холокоста в Израиле является музейно-мемориальный комплекс Яд ва-Шем. Его значимость, уровень практической работы в нём, наверное, не превзойти. В этом мемориальном комплексе сосредоточено всё, что ищет человек, желающий окунуться в тему памяти, этиологии событий, точнее, цепи трагических событий, в саму хронологию и собственно факты. Подняться до уровня Яд ва-Шем очень сложно и по стилистике, по методологии, а главное, по тому подвижническому труду, которым отличается коллектив специалистов мемориального комплекса. Мне довелось во время визита петербургской делегации в Израиль побывать в мемориале, пройти всю музейную экспозицию. Более того, побывать в архиве Яд ва-Шем, подержать в руках документы, сегодня уже легендарные, например, оригинал списка Шиндлера. У него очень много копий и всевозможных редакций, есть они и в интернете, но «тот самый» хранится именно в архиве Яд ва-Шем. Удивительно, что израильские коллеги потрясающе спокойно относятся к факту хранения подобных бумаг. В архиве много ценнейших документов с автографами ведущих политических деятелей, начиная с середины XX века, когда гитлеровский режим пришёл к власти. Израильтяне скорее с научным интересом относятся к этим документам, нежели с бережно-хранительским. Спокойно открывают, смотрят, хотя, конечно, бумаги содержатся в надлежащем состоянии, в прекрасно организованных, обустроенных хранилищах, с положенным температурным режимом. Ведь бумага — это очень уязвимый материал.
К тому же сотрудники архива — это очень открытые люди, которые с лёгкостью рассказывают о самых разных ситуациях в связи с обретением документов, о том, как они вводились и выводились из научного оборота, кто над ними работал... Мне кажется, эта удивительная динамика, возможность изучать документы, пользуясь ими как рабочим инструментом, — и есть особенность и, наверное, тот формат, необходимый исследователям, что так характерен для Израиля. Вообще здесь меня больше всего поразила открытость. Израильтяне никоим образом не таятся, у них нет стеснения высказывать своё мнение прямо в глаза. Не пугаются оперировать оригинальными документами, фактами, показывать всё в натуральную величину. В экспозиции Яд ва-Шем есть такие пронзительные части, что даже без комментариев пробирают до костей, до слёз.
Я считаю, что будущее за такими комплексами. Музей обороны и блокады Ленинграда стремится к такому формату. Перед нами колоссальная дорога к созданию комплекса, который сочетал бы в себе и музейную экспозицию, и большой научно-справочный аппарат в виде цифрового архива, библиотеку, открытую для посетителей. У нас есть научная библиотека, но она доступна только специалистам, есть фонды, но попасть туда очень сложно в связи со стеснённостью и малым пространством. Мы бы очень хотели, чтобы при нашем музее возник даже драматический театр.
— Но всё-таки, ориентируясь на Яд ва-Шем, вы не собираетесь заниматься простым копированием?
— Скажу ещё раз — это не получится. К тому же у нашей ситуации есть особенности. Блокадные памятники в России очень разноплановые и глубоко интегрированы в нашу жизнь. Санкт-Петербург представляет собой город-памятник, у которого есть такой сложный, трагический срез истории, как блокада Ленинграда. Практически в каждом районе, во многих уголках нашего города есть памятники, связанные с блокадой. Не надо даже идти в Соляной переулок, за стенами нашего музея тоже везде метки войны. Уникальная история человеческого противостояния нечеловеческим условиям блокады отличает Санкт-Петербург — Ленинград. У Корнея Чуковского есть замечательное стихотворение на эту тему.
Промчатся над вами
Года за годами,
И станете вы старичками.
Теперь белобрысые вы,
Молодые,
А будете лысые вы
И седые.
И даже у маленькой Татки
Когда-нибудь будут внучатки,
И Татка наденет большие очки
И будет вязать своим внукам перчатки,
И даже двухлетнему Пете
Будет когда-нибудь семьдесят лет,
И все дети, все дети на свете
Будут называть его: дед.
И до пояса будет тогда
Седая его борода.
Так вот, когда станете вы старичками
С такими большими очками,
И чтоб размять свои старые кости,
Пойдете куда-нибудь в гости, —
(Ну, скажем, возьмете внучонка Николку
И поведете на елку),
Или тогда же, — в две тысячи двадцать
четвертом году; —
На лавочку сядете в Летнем саду.
Или не в Летнем саду, а в каком-нибудь
маленьком скверике
В Новой Зеландии или в Америке,
— Всюду, куда б ни заехали вы, всюду,
везде, одинаково,
Жители Праги, Гааги, Парижа, Чикаго
и Кракова —
На вас молчаливо укажут
И тихо, почтительно скажут:
«Он был в Ленинграде... во время
осады...
В те годы... вы знаете... в годы
...блокады».
И снимут пред вами шляпы.
Корней Чуковский, «Ленинградским детям», 1944
nota bene
На обложке статьи — памятник «Формула скорби» в Пушкине в начале Московской улицы. Фотография Лолиты Крыловой.
