Часть их предков несколько тысячелетий назад, в пору становления земледелия, прилетала на первые возделанные человеком поля, первые места обмолота зерна. Люди обживали всё новые и новые земли — голуби повсюду следовали за ними, удаляясь от исторической родины, и в конце концов обособились от диких пращуров, превратившись в полудомашних птиц.
Для них соседство человека было выгодно ещё и тем, что люди, сами о том не подозревая, создавали для птиц места гнездования, возводя каменные строения — подобия родных для голубей скал. В первую очередь это были храмы. Голуби гнездились в нишах, на карнизах, использовали для размещения гнёзд элементы декора. Связка «храм‑голубь» в сознании людей стала настолько прочной, что в разных культах и мировых религиях именно голубю отводится почётное место. В христианстве, например, голубь — символ Святого Духа.
Со временем голуби заселили на земном шаре все пространства, освоенные людьми. Зоологи относят сизарей к немногочисленной группе облигатных синантропов, то есть постоянных спутников людей, благополучие которых напрямую зависит от человека, дающего им «стол и дом». Кроме голубя таковыми могут считаться, например, крысы, постельные клопы, домовые мыши и тараканы.
Уличные голуби внешне похожи на диких, но их поведение за тысячелетия сосуществования с человеком изменилось коренным образом. «Дикари» осторожны, близко никого не подпустят. Полуодомашненные сизари — полная им противоположность, не говоря уже о представителях около 450 пород домашних голубей, многие из которых уже не в состоянии перейти к вольному образу жизни. Многие, но не все. Дикие голуби могут скрещиваться с уличными, а те — с породистыми. То есть внутри голубиного генофонда постоянно идёт обмен, что выгодно для вида в целом. Правда, в результате в городских стаях наибольшее число птиц — пёстрые, черноватые, палевые, а настоящего сизаря — стройную птицу со светлым сизо-серым оперением, тёмной с металлическим отливом шеей и тёмными полосками на крыльях — доводится встречать всё реже.
Можно не сомневаться, что история сизых голубей в Приневской низменности сопряжена с возведением каменных строений и освоением «лесов и блат» под сельскохозяйственные нужды. И началась она, скорее всего, задолго до основания Петербурга. Они могли жить и в шведском Ниеншанце, и в Копорской крепости. Однако только бурное развитие северной столицы России способствовало закреплению голубей на Невских берегах и преумножению их числа. С распашкой пригородных земель, ростом населения города, увеличением числа лошадей и рогатого скота и, соответственно, притока продовольствия и фуража для уличных сизарей настала пора процветания. Оно длилось вплоть до 1917 года, когда и для жителей Петрограда, и для птиц наступили не лучшие времена.
Вообще, численность голубей — некий индикатор благополучия общества. Она всегда снижается во время катаклизмов и неизменно возрастает во времена благоденствия. Показательны в этом смысле годы Великой Отечественной войны, когда к зиме 1941‑го голуби исчезли из Ленинграда. Исчезли все и надолго. Нередко можно прочитать, что и в гражданскую войну, и в блокаду голуби были просто съедены голодными горожанами. Едва ли это было так. То есть, наверное, единичные случаи ловли или отстрела голубей имели место, но трудно представить, чтобы православные люди стали массово истреблять голубей в 1920‑х годах. Кроме того, городское население не имело никаких навыков и снастей для отлова птиц. Да и сизари обычно не дожидаются наступления полной бескормицы. У зоологов есть все основания утверждать, что голуби в массе своей избегают голодной или насильственной смерти, просто улетая в более спокойные и кормные места. В нашем случае, например, в Скандинавию.
Известна дата возвращения в Ленинград первого послевоенного голубя — 29 марта 1947 года, называемая выдающимся ленинградским орнитологом А. С. Мальчевским. Он указывает, что повторное заселение города голубями за счёт их иммиграции и последовавшего бурного размножения шло столь стремительно, что к 1954 году голуби заселили все районы города. В следующие два десятилетия они заполонили не только все города и посёлки Северо-Запада, но и продвинулись в восточные районы области, где до войны их вообще не было.
К концу 1980‑х годов голуби уже стали подлинным бедствием не только для архитектурных памятников и монументов Ленинграда, но и для его жителей, поскольку увеличилось количество людей, заболевавших общими для голубей и человека болезнями — антропозоонозами, и прежде всего — орнитозом. Тогда голуби стали объектом более пристального внимания учёных. Было выяснено, что наши голуби достигли успехов в освоении городских территорий в силу комплекса причин. Во-первых, они способны гнездиться во всех мало‑мальски пригодных для этого местах вплоть до щелей между водосточными трубами и стенами домов. Во-вторых, голуби приспособились поедать не только зерновые корма, но и отбросы. Их постоянно подкармливают горожане, но кроме этого голуби, подобно своим диким предкам, совершают ежедневные кочёвки за город, иногда на расстояние 20 километров, посещая поля скошенных кормовых трав, злаков и т. п. Их стаи, прилетающие из разных концов города, постоянно сменяются «на вахте» возле элеваторов, хлебокомбинатов, в портах и на железнодорожных путях — в местах выгрузки зерна. В-третьих, они не только сохранили полицикличность размножения своих диких предков, но стали способны плодиться круглогодично, в том числе и зимой, ухаживая друг за другом и спариваясь не только днём, но и, благодаря электрическому освещению, в тёмное время суток. И несмотря на то, что в их гнёздах обычно бывает только два яйца, численность голубей нарастала как снежный ком. Особенно если учесть, что голубь способен дожить до 30 лет, а к размножению приступает, не достигнув и годовалого возраста.
К началу 1990‑х годов картина наступления голубей на город выглядела просто апокалиптически. И тем не менее ничего страшного не приключилось. Жизнь нашего общества в то время и срабатывание естественных факторов регуляции численности чрезмерно расплодившихся птиц привели к тому, что сейчас голубей в Петербурге не слишком много. Главную роль в уменьшении их количества сыграли болезни, подкосившие голубиные легионы, и вороны, привлечённые в город огромным количеством плохо убираемых помоек. Они ежедневно вносят свою лепту в борьбу с сизарями. Эти сообразительные и внимательные птицы знают на своих индивидуальных участках каждую укромную щель, обследуют каждое «архитектурное излишество» строений и немедленно разоряют обнаруженные гнёзда голубей, лакомясь яйцами и птенцами.
Сейчас всё чаще голуби становятся объектом промысла. На них покушаются и бомжи, и мигранты из стран Юго-Восточной и Средней Азии, где охота на голубей традиционна. Возникли у голубей трудности и с кормами. Всё меньше становится сердобольных старушек, готовых делить с птицами скудные пенсии. На помойках голуби проигрывают в конкурентной борьбе тем же воронам, а на свалках — ещё и чайкам. В период лёта тополиного пуха голуби привыкли лакомиться семенами тополей, но сейчас большинство их вырублено. На пригородные поля тоже особо не полетаешь — с падением производства мяса перестали вблизи от города сеять и косить кормовые травы и смеси. В общем, настала нелёгкая пора…
Какую стратегию выживания в этих новых условиях выберут голуби, покажет время. Но можно не сомневаться, что вымирающим видом сизари в Петербурге не станут никогда — пока живёт город.
