Слово «гигиена» греческое: Гигея, дочь бога медицины Эскулапа, считалась покровительницей врачей, несущей людям знания о природе болезней. В современной медицине гигиена — отрасль знания, изучающая влияние условий жизни и труда на здоровье человека, разрабатывающая меры по предупреждению заболеваний и обеспечению оптимальных условий существования. Проще говоря, это наука о сохранении и укреплении здоровья. В этом и есть главное отличие гигиены от прочих направлений медицины, которые изучают организм человека больного, — она занимается человеком здоровым и притом живущим в обществе. Это наука профилактическая, и она имеет дело прежде всего с внешними воздействиями, нарушающими нормальную физиологическую жизнь человека. В их число включаются не только природные факторы — тепло, холод, вода, но и общественные показатели — жилище, профессия, экономические условия.
Основы санитарного законодательства заложил у нас, разумеется, Пётр Первый. Кстати, санитария (от латинского sanitas — здоровье) ведает как раз практическим проведением профилактических и противоэпидемических мероприятий, разработанных на основе гигиенических норм. Заботу о санитарии царь поручил столичной полиции, дав ей самые широкие полномочия. Однако скученность огромных людских масс, постоянная строительная спешка и вечное стремление властей к экономии приводили к тому, что на протяжении первых полутора веков существования Петербурга жизнь горожан в санитарном отношении была весьма неблагополучна. Ситуация стала меняться к лучшему только в начале 1870‑х годов, после введения в России земств, которым поручили заботу об общественном здравии. Именно тогда проблема загрязнённости Петербурга впервые взволновала общественность и выплеснулась в печать. Новые медицинские журналы, такие как «Архив судебной медицины и общественной гигиены» и «Здоровье», публиковали материалы по санитарному делу, разъясняли читателям причины эпидемий и необходимые гигиенические меры для их предупреждения. Особое внимание врачи-гигиенисты обратили на условия жизни бедноты и крайне неблагополучную экологическую обстановку на окраинах Петербурга. Авторы статей с ужасом описывали подвальные жилища, где сквозь стены сочится вода, на потолке выступает плесень, воздух спёрт и зловонен, а люди спят вповалку на полу. Всё это приводило к развитию множества опасных болезней, в том числе холеры и брюшного тифа. Под влиянием таких статей столичное общество впервые осознало, что несоблюдение гигиенических норм подвергает опасности жизнь каждого горожанина, независимо от его социального статуса и имущественного положения.
В пореформенные десятилетия, когда столица существенно выросла, проблема удаления нечистот, или ассенизации (от французского assainissement — «очищение»), стала серьёзной помехой в нормальном функционировании городского организма. В то время Петербург уже был каменным и многоэтажным. В каждом дворе имелась своя выгребная яма, куда «золото», как его называли, попадало по сточным трубам из отхожих мест на этажах. Объёмы «золота» были велики: согласно расчётам из «Практической строительной памятной книжки», изданной в 1911 году, продукты жизнедеятельности одного жителя Петербурга в год в среднем составляли густых извержений — 2,07 пуда, жидких извержений — 26,12 пуда; всего — 28,20 пуда; кухонных отбросов, золы, жидких помоев — 667,95 пуда. Всего на одного человека приходилось 702,56 пуда нечистот в год. Вывозом фекалий занимались крестьяне-золотари из окрестных деревень, использовавшие их в качестве удобрений. Опустошать ямы разрешалось только по ночам — чтобы не беспокоить обывателей. Но вычистить ямы полностью не получалось, поскольку органические остатки помещались или прямо в земляную яму, или в углублённый деревянный ящик. Если он прогнивал, то фекалии и помои пропитывали землю, а через неё заражали воду близлежащих рек и каналов. К тому же домовладельцы, которые должны были оплачивать ассенизацию, делали это неохотно. Стремясь сэкономить на вывозе нечистот, хозяева подсоединяли домовые сточные трубы к уличным и спускали туда содержимое своих выгребных ям. Несмотря на то что ещё с 1845 года существовал закон, запрещающий подобные действия, следовали ему редко. Тем временем реки и каналы превращались в зловонные коллекторы канализации. Особенно страдали водотоки со слабым течением, вроде Мойки. Именно чрезвычайная загрязнённость Петровских каналов на Васильевском острове (нынешних линий) побудила императрицу Екатерину Вторую в 1766 году приказать их засыпать, поскольку, как говорилось в решении Комиссии о Санкт-Петербургском строении, «от них бывает одна грязь и происходит дух вредительный здоровью». Более чем через столетие, в 1891 году, по той же причине городские власти ликвидировали Лиговский канал — он стал рассадником заразы. Теперь на его месте одноимённый проспект.
Хотя воду жители центральных районов набирали уже не из рек, а из водопровода, заработавшего в 1863 году, его система очистки воды была далека от совершенства. Водосборники оснастили фильтрами с несколькими слоями металлической сетки — сквозь неё внутрь проникала мелкая рыбёшка, которая затем погибала и заражала питьевую воду. Необходима была система канализации отходов.
Подземные кирпичные трубы для стока дождевых вод существовали в Петербурге ещё с 1770‑х годов. Они были уложены в траншеи вдоль центральных улиц, но не были рассчитаны на удаление городских нечистот. В 1864 году городские власти созвали специальную комиссию, которая объявила конкурс проектов канализации Петербурга. Ни одно из представленных предложений не устроило городскую думу, и в 1876 году проект канализации был заказан английскому инженеру Линдлею. Дело затянулось на многие годы, но в конце концов и из этой затеи ничего не вышло: оказалось, Линдлей не учёл сильные ветры, вызывающие ежегодные наводнения. Он предложил все нечистоты отводить в Невскую губу, а в этом случае, по мнению экспертов, «фекалии легко могут ворваться в город». Проект англичанина был отвергнут. Подавались и другие проекты (всего около 60), но ни один так и не был утверждён. Помимо финансовых трудностей созданию канализационной системы в Петербурге мешали и объективные факторы — топография города, болотистая почва, частые наводнения. Эта задача перешла по наследству советской власти и окончательно была решена только в послевоенном Ленинграде.
Среди гигиенических проблем города, требующих вмешательства, была и загрязнённость почв. Свойства почвы самоочищаться вполне достаточно, чтобы обеспечить нормальное санитарное состояние в небольших поселениях, но не в огромном городе. Мостовые — и булыжные, и торцовые — впитывали в себя навоз и каждую весну служили «источником вредоносных и зловонных испарений». Уличных же покрытий, удовлетворяющих нормам гигиены, тогда ещё не существовало.
Источниками эпидемий являлись и городские свалки, на которые вывозились отбросы из дворовых помойных ям. Этим занимались фурманщики — владельцы больших телег-фур. Крупнейшая помойка, известная как «Горячее Поле», была у южной границы города, на нынешнем Московском проспекте, напротив Новодевичьего монастыря. Мусор, сваленный здесь в огромные кучи, постоянно прел, и зловонные испарения отравляли всё вокруг. Свежести воздуху Петербурга не добавляли и частные скотобойни, где громоздились разлагающиеся туши животных. Задачу вывоза с городских улиц павшего скота власти решили довольно своеобразно. В целях экономии городская дума в 1871 году заключила контракт сроком на 20 лет с купцом Мосягиным, предоставив ему исключительное право на вывоз из столицы всего павшего скота. Купец отправлял трупы на свой завод по переработке животных продуктов. Но он не мог везде успеть, и туши часто подолгу лежали во дворах, и при этом никто не имел права их убирать. Кстати, власти планировали продать с торгов и право истребления в городе бездомных собак, но желающих не нашлось, и эту обязанность пришлось выполнять полиции.
Стояла перед городскими властями и проблема санитарного состояния кладбищ. В 1869 году вышла статья известного врача-гигиениста Ю. Гюбнера о негативном влиянии, которое оказывают на здоровье горожан двадцать петербургских кладбищ. Эти «приюты вечного покоя» страшно отравляли воду и городскую атмосферу: по словам причта Смоленского кладбища, при морском ветре (в октябре) воздух делался «до того удушлив, что с трудом совершается служба в церкви». Созданная комиссия выяснила, что часть старых кладбищ действительно находится в состоянии, «угрожающем народному здравию». Некоторые кладбища в черте города были закрыты, а вместо них к 1875 году организовали два новых пригородных кладбища — Преображенское в Обухове (ныне кладбище Памяти жертв 9 января) и Успенское (ныне Северное) в Парголове.
По мнению современной исследовательницы вопроса О. Малиновой, именно усиленная кампания за гигиеническое очищение города, проведённая столичной прессой в 1870‑х годах, привела к дачному буму: в последующие десятилетия выезжать летом за город стало насущной потребностью для самых широких слоёв петербургского общества, а дача превратилась в своего рода культурный феномен.
Для становления гигиены как научной дисциплины много сделал А. Доброславин, создавший первую в России кафедру гигиены в Императорской медико-хирургической академии. Он впервые обосновал гигиенические нормы результатами лабораторных экспериментов, проведя целый ряд физиологических, физико-химических, биохимических и бактериологических исследований. Доброславин разработал и первые программы преподавания гигиены для студентов и врачей, ввёл преподавание курсов санитарной статистики и медицинской географии.
Сегодня гигиена — сложная и разносторонняя наука, охватывающая все стороны жизни человека. Существует гигиена питания, гигиена труда, гигиена детей и подростков, радиационная, космическая гигиена… Есть у нас в городе и Музей гигиены на Итальянской улице, 25, открытый в 1919 году. Среди его экспонатов — уникальная коллекция анатомических препаратов, электрофизический макет «Стеклянный человек» и даже искусственное сердце. Учёными разрабатываются гигиенические нормативы для воздуха, воды, продуктов питания, служащие основой действующего санитарного законодательства. Но главная задача гигиены неизменна — это профилактика заболеваний. Как сказал когда-то великий русский хирург Н. Пирогов: «Будущее принадлежит медицине предупредительной. Вот где находится истинный прогресс нашей науки». Так что гигиена — не просто забота о чистоте, это — стремление к лучшему качеству нашей жизни.
Фотография:
Инструктивный плакат «Как содержать жилище».
Хромолитография, 1930-е годы.
Из фондов Государственного музея истории Санкт-Петербурга
