Я попал в цирк в детстве. Мне было лет пять или шесть. В Краснодаре гастролировал китайский цирк-шапито, куда меня привела бабушка. Это был большой красивый шатёр. Там выступали фокусники в ярких красных халатах, изо рта у них вырывались столбы огня и пепла, а затем они оттуда вынимали бесконечные потоки гирлянд, заваливая ими всю арену: гирлянды белого, розового и жёлтого цветов, горы гирлянд, из которых выпрыгивали маленькие человечки и тут же исчезали в них, как в тумане. Были акробаты. Они мгновенно выстраивали огромные пирамиды, становясь на плечи друг другу, и так же быстро рассыпались, образуя всё новые и новые композиции. Неповторимая пластика, огонь, гирлянды, великолепный красный цвет — всё это заворожило меня навсегда.
Да, я воспринимаю цирк как праздник, но при этом понимаю, что его история восходит к арене Колизея, и в цирке соседствуют риск, радость и трагедия. Цирк присутствует в нашей жизни во всех сферах: мы часто говорим о людях как о клоунах, фокусниках или жонглёрах. Есть несколько цирковых персонажей, которые волнуют и захватывают меня больше всего: конечно, клоун, фокусник и канатоходец... Но канатоходец, пожалуй, больше всех. Это образ каждого из нас, ведь по жизни мы все идём над пропастью неизвестных обстоятельств, соблазнов и ошибок и в любой момент можем оступиться.
Я очень люблю клоунов и знаком с некоторыми из них. За пределами арены они совершенно особые люди с очень обострённой чувствитель-ностью и реакцией на разные обстоятельства жизни. Иногда они бывают ранимы и замкнуты, молчаливы. Мне кажется, что каждый человек время от времени по-своему бывает клоуном. Все мы любим иногда пошутить друг над другом, повалять дурака. А вообще-то, мы — под куполом и продолжаем двигаться по канату всё дальше и дальше...
Свои первые работы о цирке я сделал лет в восемнадцать. Я хорошо их помню, но не знаю, где они сейчас. Это были рисунки, эскизы и картоны мозаики для одной из стен в фойе нового здания цирка. Его начали тогда строить в Краснодаре, и это была тема моего дипломного проекта в художественном училище. Позже здание построили и открыли, и сейчас там выступают многие цирковые труппы. Мозаики моей там, правда, нет, но мир цирка с тех пор стал темой многих моих работ.
В конце 1970-х годов, когда я заканчивал обучение в Академии художеств в Ленинграде, я вновь посвятил дипломную работу цирку: «Шествие ряженых» — гобелен для Петербургского театра марионеток имени Деммени. Мы вчетвером работали над гобеленами для этого театра: Пётр Татарников, Дженнет Далгат, Сергей Чепик и я. У каждого из нас были свои стены и свои темы — получилась очень интересная большая работа, четыре больших картона для гобеленов. В моей работе «Шествие ряженых» не было цирка как такового, были изображены идущие в ночи актёры, каждый из них был погружён в себя, но их объединяла дорога и любовь к тем, кто идёт рядом.
Позже в середине 1980-х годов я стал ходить в цирк с дочерьми, и иногда после представления мы заходили за кулисы и наблюдали за артистами или шли в гримёрки, чтобы поблагодарить кого-нибудь из них за прекрасное представление.
Мир циркового искусства по-своему жесток и настолько необычен, что, даже уходя из профессии, «цирковые» люди, как они сами себя называют, на всю жизнь остаются в его пространстве, работая в других сферах, но не теряя связи с цирком. Наверное, потому, что не представляют без него своей жизни. У цирковых артистов есть свой жаргон. Слово «тырса» означает опилки для арены, слово «цирковые» — профессию (при этом слово «циркач» уничижительное и считается почти обидным). Я знаю, что, помимо особой лексики, в цирке существует ещё и своя мимическая система взглядов и жестов, которые понятны только артистам.
Одна из самых дорогих для меня работ, связанных с цирком, с которой я до сих пор не могу расстаться, это «Путь канатоходца», созданный в 1985–1993 годах. Однажды появилась идея сделать композицию в два яруса в виде развёрнутого шатра. Нижний ряд картин изображал сцены на арене — там были наездница, фокусник, клоуны, жонглёры... А в треугольниках верхнего ряда — канатоходец и акробаты, то есть мир под куполом.
Я написал две такие композиции, и вскоре они куда-то ушли — их купили. Но по прошествии некоторого времени меня попросили написать ещё одну такую же композицию. Я с готовностью взялся за работу, так как в предыдущих вариантах мне не удалось достичь желаемой выразительности. Семь лет я время от времени писал эти холсты, слой краски был уже настолько толстый, что скорее напоминал скульптурный рельеф, но я понимал, что мне не остановиться и что всё сделанное никак не соответствует моим переживаниям. И однажды в порыве некоторого отчаяния я взял жёлтую краску и густо закрасил ею всю поверхность композиции. Затем я провёл через холсты красную линию и поставил несколько светлых и чёрных пятен. Произошло то, что все эти годы я никак не мог сделать.
Создавая один из вариантов своего «Канатоходца», я почувствовал, что никак не могу создать нужный образ, поэтому мой полиптих — это золотистый фон, символизирующий свет цирковой арены, на котором возникают всполохи света, и диагонально проходящая через пространство главной части композиции красная полоса. Она символизирует трость канатоходца и воплощает ту идею риска, с которой связана и эта цирковая профессия, и человеческая жизнь в целом. Мне нравится, что поверхность этих холстов фактурна: под золотом фона скрываются фигуры цирковых персонажей. «Путь канатоходца» — это слепящий жёлтый цвет цели, к которой приближается герой. Эта работа очень мне дорога, она так трудно мне далась. После неё я много лет не писал работ о цирке.
Но в 2007 году цирк опять стал интересовать меня, возникло желание сделать большой объект — постройку, войдя в которую, люди могли бы оказаться внутри циркового пространства, внутри цвета, который обнимал бы их со всех сторон. Так появилась идея возвести шатёр из тонких деревянных конструкций, обтянутых тканью и расписанных снаружи и внутри.
Было написано несколько макетов таких построек, покрытых живописью. Но только в 2010 году появились первые рисунки того типа шатра, который наиболее полно выражает эту идею. Мой друг архитектор Александр Егоров сделал чертежи — в плане пятиугольник с центральным фасадом высотой в пять метров и шириной шесть метров. Общая высота сооружения восемь метров. После чего был сделан макет. Мне очень нравится эта конструкция, нравится с ней работать.
Предполагалось, что это будет подвижная конструкция, которая, подобно шапито, может перемещаться с места на место. На фасадах сооружения должны быть монументальные картины, написанные специальными устойчивыми красками на тентовой ткани. Ткань закрепляется на деревянном каркасе-подрамнике, и эти фасадные произведения можно легко демонтировать и перевозить. Внутри шатра располагается традиционная арена, на которой в свободное от представлений время можно давать другие спектакли, а на стены, по первоначальной идее, предполагалось проецировать документальные фильмы о цирке, о работе артистов и их закулисной жизни.
Мне очень нравится то, что искусство цирка имеет общие классические основы в разных странах, поэтому оно понятно даже без языкового контекста, однако национальные особенности здесь, конечно, тоже есть. Например, китайские акробаты и канатоходцы для баланса вместо привычного нам шеста используют большие круглые веера, что, безусловно, добавляет изящности и зрелищности их номерам. В европейской традиции в подобных выступлениях больший акцент делается на костюмы.
Для Европы цирк — это продолжение традиций комедии дель арте, в России цирк вырос из балаганных спектаклей. Цирк дю Солей, по моему мнению, знаменует собой новый масштаб переживания цирка, это хорошее сочетание зрелищности, высокого мастерства и интересных номеров, хоть его и нельзя считать цирком в классическом понимании этого жанра.
В 2009 году встретились несколько художников, для которых тема цирка оказалась одинаково дорога, и каждый из них к моменту встречи уже самостоятельно развивал эту тему. Каждый из этих пяти художников согласился с тем, что он клоун и готов взять себе соответствующее имя. Так возник «Цирк пяти клоунов», в который входили Юстус Ягер — Слепой клоун, Настя Фомичёва — клоунесса Роза, Михаил Комраков — клоун Артишок, Ира Аннина — клоун Монстр Z, Владимир Загоров — клоун Жёлтый нос.
Название «Цирк пяти клоунов» принадлежит Насте Фомичёвой. Тогда же возникла идея международного проекта «Circ Cric». Был создан сайт, где мы начали собирать материал о цирках разных стран и о художниках, которые работали с этой темой. Время от времени мы показывали небольшие фрагменты нашей общей работы на разных выставках. В 2013 году в галерее «Квадрат» были выставлены картины и объекты. Выставка так и называлась — «Цирк пяти клоунов».
Недавно в Московском музее современного искусства прошла выставка «Игра в цирк», в которой участвовали и наши работы. Кураторы проекта и дизайнеры создали совершенно неповторимое пространство в каждом из залов. Важно, что цирк был представлен вместе с закулисьем, в экспозиции воссоздали гримёрные, бутафорский цех и костюмерные, комнату ужасов.
В 2013 году один любитель искусства попросил меня сделать для его сада несколько скульптур. Он видел мою живопись, ему понравились мои работы о цирке, и он захотел, чтобы эти персонажи вошли в пространство его сада. Возникла проблема в выборе материала: ни сталь, ни дерево не подходили. Природа довольно быстро съела бы их. В конце концов был найден новый материал — довольно толстый пластик. Из него по шаблонам были вырезаны фигуры высотой два метра, и сейчас я работаю с ними, используя специальные краски, устойчивые к морозу и большим температурам. Каждая из таких фигур расписана с двух сторон, и это мне позволяет создать каждого персонажа дважды, по-разному на каждой из сторон, разными по цвету и с разными выражениями лиц. Такая игра мне очень нравится. Надеюсь, когда они окажутся в саду, у них начнётся новая жизнь, совсем не такая, как у меня в мастерской. У каждого из этих персонажей есть своя маленькая история — краткий текст. Написанный на небольших табличках, он будет находиться где-то рядом с фигурами. Думаю, что это может помочь гуляющим в саду людям точнее понять их жизнь и мой замысел.
À PROPOS
В марте в Государственном Русском музее откроется выставка, посвящённая цирку в разных его проявлениях. В выставке будут принимать участие несколько художников из Германии и Франции. Это имеет особый смысл, поскольку европейское понимание цирка отличается от российского. Будет представлено и несколько работ Владимира Загорова, среди которых должно найтись место и для монументального макета шатра «Circ Cric».
Приглашая к сотрудничеству в государственные цирки художников из театра и кино (среди самых известных — Т. Бруни, Е. Гольдштейн, Н. Акимов, К. Юон, В .Рындин), в Союзгосцирке понимали, что особенность работы художника обусловлена здесь особой специфической площадкой — ареной, открытой для зрителя со всех сторон, — и динамичностью циркового действия, требующего большого свободного пространства. Это определяет выбор предельно лаконичных и вместе с тем максимально выразительных средств и приёмов в оформлении. Большое внимание цирковые художники уделяют костюму — одному из главных средств создания в цирке внешней характеристики образа.
Фотографии Юрия Молодковца.
