Вовсе не надеясь рассмотреть все здешние достопримечательности и не пытаясь описать три века существования этой набережной, бросим лишь мимолётный взгляд на то, как разные ипостаси Петербурга отразились на недлинном — чуть более полутора километров — отрезке речного фасада города.
Власть
Как история архитектуры Северной столицы начинается с Доменико Трезини, так и эта набережная тянется от площади, названной по имени этого зодчего. Площадь, впрочем, совсем молодая — она появилась 8 сентября 1994 года, а до того здесь было просто безымянное расширение проезжей части за 6-й линией. На площади, судя по надписи на мраморной доске, будет установлен памятник Трезини. Пока же об архитекторе напоминает, к примеру, дом № 17, что стоит на углу набережной и 12-й линии. Претерпев несколько перестроек, уже более двухсот лет он несёт на себе черты классицизма, приданные ему архитектором Фёдором Волковым. Сегодня это здание Морского корпуса Петра Великого, а в 1718 году Трезини закладывал его как «образцовые палаты». По их подобию предписывалось возводить здания на основных магистралях Васильевского острова. Несколько лет спустя палаты отдали в собственность графу А. Остерману, а уже с 1730-х годов вместе с соседней постройкой они перешли к графу Б.X. Миниху. Вскоре оба здания объединились в барочный дворец, увенчанный княжескими коронами и знаменами. Когда Миних оказался в опале, дворец передали Морской академии. Дом № 3 тоже имел своим предшественником «образцовую» постройку, но на сей раз разработанную Ж.-Б. Леблоном. Принадлежал дом К. Зотову, сыну знаменитого наставника Петра Первого, контролёру при Адмиралтейств-коллегии и автору книг по морскому делу. Соседние участки и дома в XVIII столетии принадлежали другим не менее именитым особам: князю А. Куракину — дом № 13, князю Ю. Трубецкому и П. Мусину-Пушкину — дом № 19, И. Елагину — дом № 23, Нарышкиным — дом № 27, камергеру В. Стрешнёву — дома № 29 и 31, стольнику М. Головину — дом № 37. Был среди местных домовладельцев даже турецкий паша Баталбей — ему принадлежал дом № 29.
Флот
Многие жители здешних мест служили по морскому ведомству. Адмирал А. Синявин жил там, где сейчас расположен дом №11, адмирал Г. Спиридов — № 37, путешественник и флотоводец В. Чичагов, а также его сын — первый морской министр П. Чичагов — № 37. Учились же здесь или проходили службу десятки знаменитостей от Ф. Ушакова и С. Нахимова до А. Колчака и А. Крылова. Все они, как и прославившийся благодаря восстанию на броненосце «Очаков» лейтенант П. Шмидт, были выпускниками Морского корпуса, который носит теперь имя Петра Великого. Что же касается знаменитого адмирала Ивана Крузенштерна, бронзовая статуя которого стала одним из символов Васильевского острова, то он на протяжении пятнадцати лет служил начальником Морского кадетского корпуса и имел здесь квартиру. Немало адмиралов вышло из прославленного училища в советское время, а свыше шестидесяти выпускников получили звание Героя Советского Союза. Ещё до появления здесь в середине XIX века каменных парапетов, устроенных по проекту С. Кербедза и А. Серебрякова, у набережной стояли многочисленные суда. Это были и грузовые, и учебные парусники. Место последних в XX столетии заняли всем известные «Крузенштерн», «Седов» и «Сириус». Швартовались и суда пассажирские, отправлявшиеся от пристани между 7-й и 11-й линиями на Кронштадт, Гельсингфорс и Стокгольм. Были и боевые корабли, защищавшие наш город в блокадные годы,— крейсер «Киров», линкор «Октябрьская революция» и несколько эсминцев. В тихие застойные годы местной достопримечательностью служил плавучий ресторан «Корюшка», а теперь предметом постоянного интереса туристов служит стоящий на приколе музей-ледокол «Красин». В 1920-е годы для многих прибывающих морем пассажиров именно здесь, с этой набережной, как сказано в одном краеведческом издании, начиналось знакомство с Россией. А стела, поставленная у гранитного парапета в ноябре 2003 года, напоминает, что здесь же осенью 1922 года пришлось навсегда распрощаться с Россией многим замечательным мыслителям, деятелям культуры, учёным. Именно отсюда увозил их в вынужденную эмиграцию знаменитый «философский» пароход.
Открытка из архива Сергея Морозова
Наука
Сознательно это было сделано или нет, но погрузка на тот пароход проходила едва ли не под окнами академического дома. Учёные, академики должны были видеть, как выдворяют из страны их коллег. Дом этот под № 1 служит обиталищем петербургских учёных ещё с 1758 года. Изначально строил его зодчий С. Чевакинский, а среди первых жильцов были анатом К. Вольф и изобретатель И. Кулибин. За ними последовали поколения математиков и физиологов, лингвистов и физиков, востоковедов и зоологов, литературоведов и геологов. Память о его прославленных жильцах отмечена двадцатью девятью мемориальными досками, укреплёнными на стенах дома в два ряда. Впрочем, если бы таким образом можно было увековечить память всех достойных людей, живших в этих стенах, ряды мемориальных досок поднялись бы под самый карниз. Назовём только одно имя из тех, что не удостоены мемориальной доски — Никодим Кондаков. Это был кабинетный учёный и путешественник. Византинист и знаток Древней Руси. Сын крепостного, Никодим Павлович добился такого признания, что европейские коллеги изучали русский язык, чтобы читать его труды в оригинале. Оказавшись после революции в Одессе, 74-летний академик вместе с И. Буниным редактировал при белых газету «Южное слово» и писал для неё политические статьи. После этого ему, как и Бунину, оставалась одна дорога — в эмиграцию. Впрочем, дом № 1 — не единственный, славящийся учёными жильцами. На Васильевском традиционно селились люди учёного звания. Тут по соседству и Академия наук, и Университет, а на самой набережной расположен Горный институт. В 1880-е годы тут же, в доме № 11, был Археологический институт.
Церковь
Если многие архитектурные памятники на набережной Лейтенанта Шмидта связаны с XVIII веком, то самая высокая и монументальная постройка предшествовала XX столетию. Церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы словно собрала вокруг себя панораму всей набережной: взмывающий ввысь мощный «византийский» купол церкви, аккомпанирующие ему меньшие главки, а в отдалении — пологие купола домов № 11 и № 17 . Ещё с 1718 года участком на углу 15-й линии и набережной владели монастыри. Было здесь подворье Троице-Сергиевой лавры, потом Псково-Печерского монастыря, а с 1880-х годов расположилась подворье Киево-Печерской лавры. Именно для неё зодчий Василий Косяков возвёл в 1895— 1900 годах этот храм. Его нарядный фасад отделан белым радомским песчаником, жёлтым митавским кирпичом, яркими майоликой и мозаикой. До 1932 года здесь ещё были монахи. Потом их арестовали. В 1935-м храм закрыли, а затем лет тридцать в церкви находился каток с искусственным льдом. Сейчас храм восстанавливается, с 1991 года в нём идут службы. Ныне он принадлежит подворью Введенской Оптиной пустыни. Ещё одно подворье размещалось когда-то в доме № 39. Сегодня здесь снова идут службы. Как и прежде, храм освящён во имя святых князей Феодора, Давида и Константина Ярославских.
Искусство
Люди искусства жили здесь всегда. Некоторые из них служили музам в свободное от государственной службы время. Как, например президент Берг-коллегии М. Херасков, автор героической поэмы «Россиада» — он владел в 1770-е годы домом № 35. Или дипломат А. Грибоедов, переселившийся в дом № 13 после наводнения 1824 года. Или, наконец, генерал-лейтенант Ф. Клингер, бывший в 1820—1830-е годы владельцем дома, находившегося на месте нынешнего № 21. Русскому царю он служил как директор Первого кадетского корпуса, а в родной Германии известен как поэт и драматург, чья пьеса «Буря и натиск» дала название целому литературному направлению. В более поздние времена, когда искусство понемногу становилось делом свободным, а для иных даже и прибыльным, творческие люди не разлюбили этой набережной. Как литератор «торгового направления» был известен Барон Брамбеус — он же издатель «Библиотеки для чтения» и учёный-востковед О. Сенковский, который поселился в том же доме, что и Грибоедов, но только на двадцать лет позже. В 1880-х годах дом № 41 приобрёл в собственность мастер исторической живописи академик М. Боткин. Он заново оформил по своему вкусу роскошные интерьеры и, надстроив мансарду, сделал в ней мастерскую. Впрочем, Михаил Петрович среди людей искусства был больше знаменит как маститый коллекционер. Принадлежавшее ему самое крупное собрание живописи А. Иванова позже оказалось в Русском музее, а шедевры Средних веков и Возрождения — в Эрмитаже. Дом М. Боткина помнит многих деятелей искусства. Уже в начале XX столетия здесь бывал А. Блок со своей невестой Л. Менделеевой. Ну а в советское время в доме № 29 работал знаменитый скульптор А. Матвеев.
Дмитрий Мережковский как-то отметил, что у Петра Великого были «страсть к прямым линиям» и желание, чтобы в его столице всё строилось «линейно». «Всё прямое, правильное,— писал Мережковский о царе-преобразователе, — кажется ему прекрасным. Если бы было возможно, он построил бы весь город по линейке и циркулю». По застройке набережной Лейтенанта Шмидта хорошо видно, как невысокие дома, стоящие на фундаментах петровских «образцовых» построек «для именитых» и «для зажиточных», проекты которых составляли Д. Трезини и Ж.-Б. Леблон, до сих пор отказываются плавно вторить вогнутой линии берега. Одна из особенностей этой набережной, сохранившаяся ещё с петровской эпохи — редкостная ступенчатая застройка. Прямота, доведённая до предела, но изысканная и неповторимая.
Фотографии АНДРЕЯ КУЗНЕЦОВА
