1932 год стал переломным в судьбе «свободных» искусств: именно тогда Сталин объявил «социалистический реализм» единственным художественным методом. Тем самым государство ввело идеологическую цензуру и объявило войну формалистическим течениям. В архитектуре к таковым были причислены модерн, конструктивизм (адептом которого был И. Г. Явейн) и даже «классицизирующая архаика», то есть слишком верное следование классическим образцам. Но если у неоклассиков ещё оставался шанс вписаться в новую линию партии, то перед конструктивистами вставал нелёгкий выбор: либо поступиться принципами, либо уйти из профессии. Ибо с весны 1932 года проходила утверждение только эклектика на основе «прогрессивных стилей прошлого».
Удушение современной архитектуры происходило постепенно, что хорошо видно на примерах «домов специалистов». Проекты, реализованные или утверждённые до 1932 года — жилкомбинат Союза торгслужащих на Каменностровском проспекте, 55 (1929–1931, архитекторы Е. А. Левинсон, А. М. Соколов) и дом Ленсовета на набережной реки Карповки, 13 (1931–1935, архитекторы Е. А. Левинсон, И. И. Фомин), — ещё никак не затронуты установкой на «обогащение форм». На фасадах Дома работников искусств на Каменноостровском проспекте, 14 (1935, архитектор Д. Г. Фомичёв) и Дома сотрудников экспериментальной медицины на Каменноостровском, 69–71 (1935, архитекторы Н. Е. Лансере, А. Ф. Рюмин) мы видим конструктивистские окна в форме трёхгранных эркеров, но они уже густо «припудрены» лепниной. Следующий шаг — появление тяжеловесных ордерных элементов при сохранении конструктивистской объёмно-пространственной структуры (Дом для командного состава ВМФ на углу Большой Монетной улицы и улицы Льва Толстого, 1934–1937, архитекторы В. О. Мунц, О. В. Суслова; Дом специалистов на Лесном, 61, 1934–1937, архитектор Г. А. Симонов и другие).
Дом Свирьстроя имеет ряд общих черт с сородичами по типологии: это и принцип компоновки здания из отдельных геометрических объёмов, и способ организации входа на внутриквартальную территорию через торжественный портал «на ножках», и вогнутая дуга одного из фасадов. Вместе с тем произведение И. Г. Явейна выделяется своим нонконформизмом, отсутствием какой-либо мимикрии под сталинский стиль и глубиной поисков новой выразительности на стыке конструктивизма и классики. Игорь Явейн отдавал себе отчёт в том, что конкурсную версию проекта воплотить в жизнь не удастся, что переделки неизбежны. Но для него существовала черта, переступать которую он не мог и не хотел. Вот как он сам писал об этом в 1940 году, спустя два года по окончании строительства: «Распространённая в последнее время чрезмерная монументальность форм казалась автору абсолютно неприемлемой, так как она не соответствует архитектурному образу жилого дома. Автор не применяет архитектурных мотивов и деталей, некритически заимствованных из классического наследия прошлого — декоративных пилястр или ничего не несущих, так называемых безработных колонн. Автор стремился к максимальной архитектурной правдивости сооружения. Фасады здания решены именно как фасады штукатурные, без рустовки, имитирующей каменную кладку. Балконы здания железобетонные, литые, частично сборные, поэтому автор отказался от балясин обычного типа и пытался найти новое архитектурное решение балконов, соответствующее их конструкции [1]».
Перебирая стопку пожелтевших листков с набросками балконов, трудно не согласиться с оценкой историков архитектуры: «Ни в одном другом здании того периода нет такого разнообразия их типов, способов группировки и рисунка деталей. Большей частью балконы связаны с лоджиями, а со стороны площади, где зданию придан динамичный разворот, они разбросаны в шахматном порядке, дополнены боковыми стенками и имеют пять вариантов ограждений [2]».
Игорь Явейн принадлежал к той формации мастеров, для которых в архитектуре не было несущественных мелочей: всё, от плана здания до лестничных перил, они рисовали собственноручно. Дом Свирьстроя — продукт поразительной культуры детали и внимания к цвету и фактуре отделочных материалов. Явейн преобразил свой конкурсный проект с помощью минимального набора простых элементов — тяг, филёнок и прочего (впоследствии искусствоведы назовут это «скрытым ордером»). Он набирает профилированные рамы, напоминающие перспективные порталы, и обрамляет ими окна, вертикали сплошного остекления лестничных клеток, глухие штукатурные стены и так далее.
Однако именно эта резкая рельефная пластика и выводит произведение Игоря Явейна из парадигмы раннего конструктивизма с его ничем не ограниченными плоскостями, абсолютно гладкими поверхностями и сопротивлением законам гравитации. В конструктивистских постройках парадоксальным образом исчезала тектоника: из-за отсутствия переходных связующих элементов, которые имелись в классической архитектуре (базы колонн, эхины и абаки капителей, профили, карнизы, тяги), для зрителя оставалось неясным действие сил, скрытых внутри формы. В доме Свирьстроя, напротив, скупыми средствами предъявлена и архитектурная масса, и тектоника, и толщина стены, и глубокая светотень на фасадах.
Секрет «необщего выражения лица» дома Свирьстроя — в тщательно выверенных контрастах. Наверное, самый запоминающийся из них — это контраст вертикальной глухой красной стены высотой в шесть этажей с абстрактным серым горельефом и с остеклёнными лоджиями. Не менее эффектно и противопоставление жёсткой геометрии торца, подчёркнутой навесом над плоской крышей, мягкому изгибу корпуса вдоль Ординарной улицы.
Мне всегда казалось, что этот изгиб — своего рода ответ дому Ленсовета на Карповке, что между двумя архитектурными исполинами 1930-х годов, через пустынную площадь и сквер, через проспект и через речку, поверх бронзовых голов Шевченко и Попова протянуты нити виртуального диалога. Только прочтя записку Игоря Явейна, я узнала, что всё гораздо проще: когда он проектировал свой дом, на треугольной площади к востоку от него (ныне — Славянская площадь) намечалось строительство Райсовета — лицом к Каменноостровскому проспекту и спиной к дому Свирьстроя. Поэтому он и развернул главный фасад здания на Малый проспект.
Этот главный фасад, торжественный, даже величественный, по принципу своего построения напоминает опять-таки перспективный портал. Торцы боковых корпусов поставлены ровно по красной линии проспекта, в то время как параллельный ему главный семиэтажный флигель отодвинут вглубь на 17 метров, образуя «приглашающий» курдонёр. В центре главного корпуса мы видим ещё одно — последнее — ступенчатое западание в глубину. Под ним — двухэтажный портал на крестообразных в плане колоннах, через который Явейн пропустил Теряеву улицу (ныне — улица Всеволода Вишневского). Портал фланкируют своего рода пропилеи, где расположены два главных входных вестибюля (остальные десять входов в здание организованы с дворовой территории). Элементы фасада по Малому проспекту решены сами по себе асимметрично, но строго симметрично относительно оси портала. Портал увенчан тремя флагштоками, что лишний раз утверждает его в качестве композиционного центра сооружения.
В своей знаменитой книге «Культура Два» Владимир Паперный сравнивал Культуру Один 1920–1930-х годов (авангард, конструктивизм, функционализм) и Культуру Два 1930–1950-х годов (сталинский ампир). Он пишет о том, что в Культуре Два возникает особое отношение к границам и к тем точкам, где эти границы приходится пересекать, — в частности ко входам в архитектурные сооружения. «В архитектурных проектах и постройках 1920-х годов вход (за редчайшими исключениями) не выделяется. Но уже в доме Жолтовского на Моховой появляется арка высотой в два этажа [4]».
Смысл столь пафосного оформления входов в «дома специалистов» очевиден. Ведь там в отдельных, хорошо спланированных квартирах со всеми удобствами проживала элита советского общества, в то время как больше 80% жителей городов ютились в коммуналках. Так что вход в «дом специалистов» трактовался тогдашней архитектурой почти как ворота в рай, даром что его обитателей периодически увозили навсегда «чёрные воронки». Формально Явейн выполнил идеологический заказ, но по сути он опять-таки обвёл цензоров вокруг пальца: его портал принадлежит не только избранным, но всем и каждому, поскольку сквозь «ворота в рай» проходит жилая улица.
Все архивные документы любезно предоставлены Архитектурным бюро под руководством Никиты Игоревича Явейна.
À PROPOS
В 1950–1995 годах в этом доме жил выдающийся кинорежиссёр И. Е. Хейфиц, создавший на киностудии «Ленфильм» целый ряд шедевров, вошедших в историю советского кино
[1] Явейн И. Г. Пояснительная записка к проекту жилого дома инженерно-технических работников Свирьстроя. 1940. Семейный архив Явейнов.
[2] Кириков Б. М., Штиглиц М. С. Архитектура ленинградского авангарда. СПб.: Издательство «Коло», 2012.
[3] Явейн О. И., Явейн Н. И. Игорь Явейн / Зодчие Санкт-Петербурга. ХХ век. СПб.: Лениздат, 2000. С. 158.
[4] Паперный В. Культура Два. М.: Новое литературное обозрение, 1996. С. 79.