В 1781 году сын российской императрицы Екатерины Второй, великий князь Павел Петрович, и его жена, великая княгиня Мария Фёдоровна, под именами графа и графини Северных направились в далёкое путешествие, которое продлилось четырнадцать месяцев. За это время они посетили Польшу, Австрию, Италию, Францию и другие страны. Императрица, отправляя супружескую чету в эту поездку, разумеется, преследовала вполне определённые политические цели, связанные с укреплением союза России и Австрии. Одним из средств укрепления этого союза было намерение выдать принцессу Елизавету, младшую сестру Марии Фёдоровны, замуж за эрцгерцога Франца, будущего наследника австрийского императора Иосифа Второго, сына его брата — Леопольда Тосканского. Такой брак должен был склонить самого Павла и Марию Фёдоровну на сторону Австрии и отвлечь их симпатии от Пруссии.
Маршрут путешествия, утверждённый Екатериной, от Могилёва и Киева до Брод повторял путь следования Иосифа Второго под именем графа Фалькенштейна, посещавшего Санкт-Петербург в 1780 году после встречи с Екатериной Второй в Могилёве. Императрица придавала поездке сына и невестки большое значение, стремясь показать Европе не только значение и мощь России, но и её просвещённые принципы. Как писал барон Сакен, «…Она отдала самые строгие приказания, дабы не щадить денег, чтобы сделать эту прогулку по Европе столь же блистательной, сколь интересной, при помощи влияния на дворы, которые им придётся посетить».
Отъезд великокняжеской четы состоялся 19 сентября 1781 года. Для Марии Фёдоровны это было непросто, она три раза падала в обморок при прощании со своими сыновьями, её в полуобморочном состоянии посадили в карету. Свита во время путешествия была не велика. Среди прочих, в неё входили князья Н. Б. Юсупов и А. Б. Куракин, Н. И. Салтыков с супругой, Ф. Ф. Вадковский, священник Самборский. В свите была и подруга детских лет Марии Фёдоровны баронесса Бенкендорф, урождённая Анна Юлиана Шиллинг фон Канштад, с которой у великой княгини были близкие и доверительные отношения. Были в свите и фрейлины Е. Нелидова и Н. Борщова.
Граф и графиня Северные выехали из Санкт-Петербурга и через Псков, Могилёв, Киев, в каждом из которых они останавливались на 2–3 дня, прибыли в Польшу, где чету встречал король Станислав-Август, а затем направились в Австрию. В Вене они пробыли почти два месяца. Туда же прибыли из Монбельяра родители Марии Фёдоровны, также изменившие свои имена на графа и графиню Гринингеймских.
Итак, на 2 января был назначен формальный сговор о браке принцессы Елизаветы Вюртембергской, родной сестры Марии Фёдоровны, с Францем Иосифом Тосканским, сыном великого герцога Тосканского Леопольда. Но сговор был отложен из-за болезни матери невесты. С нею случился приступ ревматизма и лихорадки. Предполагалось отъезд графа и графини Северных отсрочить до её выздоровления, но ждать всё-таки не стали. Августейшие вояжёры через Триест прибыли в Венецию, где были встречены с необыкновенным гостеприимством и радушием. Поистине сказочные увеселения устраивались специально для них в течение всего их недельного пребывания. Венецианская остановка Павла с супругой больше всего запечатлена в произведениях художников. Посетив Рим, чета направилась в Неаполь.
В Неаполе путешественники были так же тепло приняты королём и королевой, которые перед отъездом преподнесли им многочисленные подарки. В том числе — изделия фарфоровой мануфактуры и около девятисот образцов вулканической лавы. В окрестностях Неаполя они посещают Помпеи и Геркуланум, Байи и Казерту. Из Неаполя возвращаются в Рим, где несколько раз видятся с папой Пием Шестым и принимают подарки от его имени, в том числе мозаику «Вид Колизея» работы известного тогда и популярного мозаичиста Ч. Агуатти в великолепной золочёной бронзовой раме с картушем, в котором изображён папский герб. Эта мозаика по возвращении в Павловск была помещена на простенке рядом с окном в Малиновом кабинете дворца.
В Риме путешественники посетили мастерскую модного и популярного тогда гравёра Вольпато. Граф и графиня Северные получили в подарок от мастера альбом цветных гравюр с изображением знаменитых фресок Рафаэля и его учеников в Станцах Ватикана. Эти гравюры украшают сейчас стены Нового кабинета на первом этаже.
Кроме Вольпато, Павел с супругой посетили римских художников Помпео Батони, Анжелику Кауфман, Филиппа Хакерта, Луи Дюкро. В их мастерских были заказаны картины, часть из которых до сих пор хранится в Павловском дворце-музее. Из Рима чета отправилась во Флоренцию, далее путь Северных лежал через Пизу в Ливорно, потом в Парму и Милан, а затем в Турин. Там их принимал наследник Сардинского короля и его супруга. Из Турина граф и графиня привезли в Павловск мраморную скульптуру работы братьев Коллини «Плутон и Прозерпина», а также курильницу из различных сортов итальянского мрамора мастера Б. Ферреро.
Из Пьемонта путь Северных лежал в Париж. Поездка по Франции стала кульминацией всего путешествия. Блестящие праздники, балы, приёмы как при королевском дворе, так и в домах аристократов, знакомство с памятниками и достопримечательностями, посещение мастерских художников, мебельщиков, гобеленовой и фарфоровой мануфактур, общение и встречи с учёными, литераторами, композиторами наполняли программу их пребывания в королевстве. При посещении Севрской фарфоровой мануфактуры от имени королевы Марии-Антуанетты великой княгине был подарен туалетный сервиз, который находится в Парадной спальне дворца. Между Марией Фёдоровной и Марией-Антуанеттой сложились дружеские отношения, продолженные в переписке. Годом позже Мария Фёдоровна отправила на память Марии-Антуанетте свой портрет.
От имени короля Людовика Шестнадцатого супругам были подарены знаменитые гобелены и коврики мануфактуры Савонери. В Версале был устроен бал в их честь. На этом балу граф Северный танцевал с королевой. После бала, на следующий день в Париже на Марсовом поле устроили смотр французской гвардии в честь почётного гостя. Смотром руководил маршал Бирон.
В предпоследний день весны, 30 мая, граф и графиня Северные отправились в Шантильи, владение принца Конде. Это посещение произвело на Павла Петровича огромное впечатление. Позже многое из увиденного в Шантильи нашло своё отражение или воплощение в России. Сами празднества здесь были настолько пышными и роскошными, что вполне могли затмить королевский приём. В высшем свете говорили, что «король принял графа Северного по-дружески, герцог Орлеанский по-мещански, принц Конде — по-царски». Была в Шантильи организована и великолепная охота на оленей, которую запечатлел на холсте художник Ле Пан.
Павел Петрович имел во Франции большой успех. Об этом свидетельствуют многочисленные упоминания в различных источниках. Так, например, барон Гримм писал: «В Версале он имел вид, что знает французский двор, как свой собственный. В мастерских художников Греза и Гудона он показал такие сведения в искусстве, которые могли делать его одобрение для них более ценным. В наших лицеях, академиях, своими похвалами и вопросами он доказал, что не было ни одного таланта и рода работ, который бы не имел права его интересовать, и что он давно знал всех людей, просвещённость или добродетели которых давали честь их веку и их стране. Его беседа и все слова, которые остались в памяти, обнаруживали не только тонкий и образованный ум, но и изящное понимание всех особенностей нашего языка». Яркие воспоминания об этом оставила баронесса Оберкирх, подруга детства Марии Фёдоровны. Она сопровождала путешественников во Франции.
В своих мемуарах баронесса Оберкирх вспоминает ещё один анекдотический случай в Париже. Однажды до слуха графа Северного из окружавшей его толпы долетело замечание, что он вовсе не красив. Если французы любезны, в ту же минуту сказал его высочество князю Барятинскому, то их нельзя упрекнуть и в недостатке откровенности… В Париже было заказано и приобретено огромное количество мебели для Павловского дворца, среди которой выделяется гарнитур для Парадной спальни мастерской Анри Жакоба.
Из Парижа граф и графиня Северные отправились в Брест через Орлеан, Тур и Анжер. Брест являлся одним из самых важных военных морских портов Франции того времени. Здесь путешественники потратили два дня на осмотр флота и морских учреждений. Ведь Павел Петрович был генерал-адмиралом флота российского! Затем отправились во Фландрию. Посетили Остенд Гент, Брюссель, Антверпен, Амстердам, Саардам. В Саардаме их интересовал домик, в котором в 1697 году останавливался Пётр Первый. Во время визита великокняжеской четы в этом доме уже жил внук человека, которому домик принадлежал во времена Петра.
Затем Северные посетили Лейденский университет. После Голландии великокняжеская чета через Дюссельдорф и Франкфурт прибыли на родину Марии Фёдоровны в летнюю загородную резиденцию её родителей Этюп недалеко от Монбельяра. Мария Фёдоровна не видела родственников более шести лет. Для неё приезд в родные места в качестве жены наследника российского престола был огромным событием. Естественно, что атмосфера провинциального и небогатого немецкого княжества, наполненная семейным уютом в смеси с восторгом, гордостью и подобострастием произвела на них неизгладимое впечатление...
Распрощавшись с родными местами ровно через месяц, Мария Фёдоровна с супругом направились в Штутгарт. Здесь их ждал дядя великой княгини, герцог Карл. Погостив у него неделю, путешественники вернулись в Россию через Вену, где задержались ещё на две недели. Оттуда путь лежал через Краков, Гродно и Ригу.
Значение этого путешествия для Павла Петровича и Марии Фёдоровны трудно переоценить. Они воочию увидели монаршие дворы Европы, могли сравнить особенности политического управления разных стран с российским устройством. Общение с видными чиновниками, военными и общественными деятелями, учёными пополнило интеллектуаль-ный багаж великокняжеской четы. Наконец, они повидались с родственниками и близкими Марии Фёдоровны.
Н. А. Саблуков в своих мемуарах дал блестящую оценку этого путешествия для Павла Петровича: «В Вене, Неаполе и Париже Павел Петрович пропитался теми высокоаристократическими идеями и вкусами, впоследствии столь мало согласными с духом времени, которые довели его до больших крайностей в усилиях поддержать нравы и обычаи старого порядка, в то время как французская революция стирала всё с лица Европы. Но, как ни пагубно подействовали эти влияния на чуткую, легко воспламеняемую душу Павла Петровича, вред, причинённый ими, ничто в сравнении с тем, который произвели в Берлине прусская дисциплина, выправка, мундиры, кивера и т. д., словом всё, что напоминало о Фридрихе в одежде, в походке, в посадке на лошади. Потсдам, Сансуси, Берлин преследовали его как кошмар. К счастью Павла Петровича и его родины, он не заразился бездушною философиею и упорным безбожием Фридриха. Но этого Павел Петрович не мог терпеть, и хотя враг насеял много плевел, но доброе семя удержалось».
Во время путешествия они получили в подарок или же приобрели сами множество произведений искусства, оставшихся в убранстве Павловского дворца. Богатейшие коллекции античной скульптуры, французской мебели и бронзы, европейского фарфора и живописи сложились именно благодаря этому вояжу. Усвоив новые веяния в европейской культуре и искусстве, науке и технике, стиле и образе жизни Павел Петрович и Мария Фёдоровна изменили свои обычные привычки, мировосприятие и ощущение российской действительности. Путешествие повлияло и на вкусы их окружения, в результате чего возникло специфическое культурно-историческое явление, которое именовалось «культурой малого двора». Аристократические вкусы Версаля с его роскошью, богатством и рафинированностью получили распространение в России. Это вовсе не понравилось Екатерине Второй. Императрица даже приняла ряд мер против французских фасонов в моде, изрядно задев самолюбие и сына, и невестки.