• Текст: Михаил Пиотровский
  • N 52/66

Большой Эрмитаж

Двести пятьдесят легко делится на двадцать пять. Так я начинаю предисловия к отчётным каталогам, в которых мы рассказываем о последних двадцати пяти годах жизни музея.

Одна из самых важных вещей, родившихся за это время, — концепция развития музея «Большой Эрмитаж». Она возникла из опыта работы и поиска ответов на вызовы времени. А вызовами были отсутствие денег и интереса к музеям со стороны государства в 1990-е годы. Нам дали понять: разбирайтесь как хотите. Мы получили то, что называется свободой.

Из принятых решений рождалась концепция развития музея как глобального учреждения. Спустя много лет мы эту концепцию защитили в Министерстве культуры России. Если бы представили её в начале пути, вряд ли бы получили поддержку. Слишком всё сложно, глобально, задействованы международные связи. Другое дело, когда смогли показать: сделано то, другое, третье, и по существу, концепция уже воплощается в жизнь.

03_1_14C3926.jpg
Генеральный директор Государственного Эрмитажа Михаил Борисович Пиотровский в зале Диониса Нового Эрмитажа

Она проста и исходит из следующих посылов. Эрмитаж — глобальный музей, он обладает громадными коллекциями и существует для всего мира. Коллекции Эрмитажа должны быть доступны людям. Доступность, как и глобальность, надо понимать правильно. Хорошая сторона проявления глобализации — когда великие музеи присутствуют в разных концах мира и представляют свою точку зрения на этот мир. Она у всех разная и интересная.

Что касается доступности, к ней должен быть интеллигентный подход. Доступность не в том, что ногами можно открыть любую дверь. Чтобы её обеспечить, нужны особые условия. Эрмитажем создана система различных способов представления коллекций, научных исследований, образовательных подходов, методов реставрации. Всего того, что составляет музей.

Эрмитаж находится в центре Петербурга, он — сердце города. С отъездом правительства в Москву музей остался хранителем имперских и урбанистических традиций Петербурга. Что такое «Большой Эрмитаж»? То же, что большой Токио, большая Москва, иначе говоря, город с пригородами. Музей и всё, что находится вокруг него.

Важнейшая часть концепции — освоение Главного штаба, который будто обнимает Дворцовую площадь. Александровская колонна стала нашим экспонатом, мы её охраняем. Площадь — входная зона музея. Поэтому мы имеем право определять, что на ней происходит. Эрмитаж со своими галереями — центр системы. Он — хранитель исторической памяти Российской империи и мирового искусства.

Первый круг системы — филиалы: дворец Меншикова и Императорский фарфоровый завод. Учреждения разного типа. Завод — пример частно-государственного партнёрства. Мы вместе работаем, делаем выставки, завод копирует вещи из нашей коллекции. Дворец Меншикова играет особую роль. Царей реабилитировать не надо, дворец — способ реабилитации первого губернатора Петербурга Александра Даниловича Меншикова. Возможность рассказать о том, кем был этот человек с типично русской судьбой, поднявшийся на самый верх и рухнувший вниз. Прежде всего, он построил Петербург. Петр приказал, а Меншиков построил.

Следующий круг эрмитажной системы — Реставрационно-хранительский центр в Старой Деревне. Мы гордимся им не меньше, чем урбанистической ролью Эрмитажа и его ролью эталона хорошего вкуса. В основном музейные вещи живут в хранилище, где за ними ухаживают, изучают, реставрируют. Только после изучения, реставрации и создания концепции выставки они становятся экспонатами. Но и до завершения этого длительного процесса вещи обладают достоинствами. Открытое хранение — правильное решение доступности коллекций. В большую часть хранилищ можно прийти, увидеть вещи и работу реставраторов. Эрмитаж максимально открывается городу и людям. Доступность есть, но на наших условиях.

Выставки, в которых вращаются вещи из хранилищ и постоянных экспозиций музея, — новый культурный продукт. Площадкой для них служат наши центры-спутники за пределами Петербурга. Это тоже абсолютно эрмитажное ноу-хау.

Эти проекты мы начинали параллельно с музеем Гуггенхайма, но у коллег всё иначе. Они не свои спутники создают, а дают имя центрам, которые живут по собственной программе, используя и оплачивая опыт Гуггенхайма. Мы показываем свои коллекции в собственных центрах-спутниках. Но при этом действуем не в колониальной манере: привезли и демонстрируем, какие у нас сокровища. Музей формирует выставку, остальное должна обустроить принимающая сторона. Это пример делового сотрудничества, при котором поровну делится ответственность. Наши центры могут существовать только при мощном местном финансировании. Динамичная схема взаимных обязательств позволяет местам, где находятся эрмитажные центры, успешно работать. Это Амстердам, Казань, Выборг, Омск, Владивосток, Екатеринбург, Барселона, Венеция.

Знаменитая сеть Лувр Абу Даби возникла вслед за нами. Иногда нас спрашивают: а вы не хотите в Абу Даби? Я отвечаю: мы в Амстердаме, где быть успешным музеем гораздо труднее.

У наших проектов есть нюанс — хороший вкус и нестандартность. Иногда говорят, Эрмитаж — обыкновенный музей, только очень большой. Можно долго перечислять, почему это не так, начиная с вида из окон. Мы стараемся работать нестандартно. Не зря изучают опыт Эрмитажа как музея, который привнёс много нового. В Монреале пишут диссертации, в Австралии — книгу.

Отдельный аспект системы — события вокруг Эрмитажа. Музей — синтетический организм, пристанище разных муз. В наших театральных помещениях проводятся концерты, спектакли, музыкальные фестивали. На территории музея проходят конференции.

03_2_14C7202-11.jpg

Павильонный зал Малого Эрмитажа. Работа из авторского проекта «Эпоха фотографии». Фотографии Юрия Молодковца

В орбиту Эрмитажа вовлекается всё, что можно вообразить. Музей был партнёром в проведении Юридического форума в Главном штабе, организатором круглых столов, посвящённых экспертизе и охране культурных ценностей. Речь шла об актуальных проблемах, трофейном искусстве, судебной защите памятников.

Мы пригласили Санкт-Петербургский Международный Медиа Форум и использовали для его проведения здание Биржи, которое нам передал город. Возникает сотрудничество с киноиндустрией. Мне задают вопрос, разрешаем ли мы снимать кино в Эрмитаже. Нет, только Александр Сокуров получил такую возможность. Но мы работали и будем работать с индустрией кино, например, помогая решать проблему создания синематек — музеев кино. Придумываем проекты, фестивали, объединяем вокруг Эрмитажа разного рода культурные актуальные события.

Ещё одно кольцо в орбите музея — журналы, газеты, телепрограммы, телефильмы. И последнее — Эрмитаж «на облаках». Я имею в виду электронные средства связи: сайты, приложения к айфонам и айпадам.

Концентрические круги вокруг Дворцовой площади и на облаках — модель «Большого Эрмитажа». 

Слова Михаила Пиотровского записала Людмила Леусская.

Оставить комментарий

Для того,чтобы оставлять комментарии, Вам необходимо Зарегистрироваться или Войти в свою комнату читателя.

РекомендуемЗаголовок Рекомендуем