Рассказывая о подготовке сценария празднования, в имени этой исторической личности делают ошибку самые искушённые краеведы. Это можно понять, ведь на рубеже XIX и XX веков у самой вершины государственной пирамиды Российской империи находились сразу несколько Половцовых…
Высокий род
Самым высокопоставленным среди них был, несомненно, действительный тайный советник Александр Александрович Половцов-старший, государственный секретарь, позднее — член Государственного совета, сенатор и меценат. Хотя отец его имел генеральский чин, а мать принадлежала к знаменитой фамилии Татищевых, службу он начал с титулярного советника, но уже через 14 лет стал действительным статским, как и отец. Женился на приёмной дочери легендарного барона Александра Штиглица, богатейшего банкира и промышленника, у которого не было родных детей. После смерти барона жена Половцова, урождённая Надежда Михайловна Июнева, унаследовала колоссальное состояние. Наряду с карьерой на императорской службе Александр Александрович с размахом вёл коммерческие операции, построилна Урале металлургический завод, названный по имени жены Надеждинским. Половцовы являлись крупнейшими акционерами мануфактур и иных производств в Петербурге, Нарве и Ивангороде, в Тамбовской и Воронежской губерниях. Подлинным памятником А. А. Половцову-старшему стало построенное им здание музея при Училище технического рисования, ныне Санкт-Петербургской художественно-промышленной академии имени А. Л. Штиглица. На обустройство учебного заведения в память о бароне Половцов потратил немало сил и средств, как и на другие благотворительные и образовательные цели.
Завершая организованную «Адресами Петербурга» в Ивангороде встречу Гильдии журналистов, работающих в сфере архитектуры, строительства и сохранения культурного наследия при Союзе журналистов Санкт-Петербурга и Ленинградской области, наш постоянный автор и авторитет доктор архитектуры Маргарита Сергеевна Штиглиц привела собравшихся в семейный склеп Троицкой (Штиглицкой) церкви. Здесь Александр Александрович Половцов был похоронен рядом со своей женой Надеждой Михайловной, её приёмным отцом бароном А. Л. Штиглицем и баронессой.
Сын А. А. Половцова-старшего стал одним из героев научного доклада другого авторитета нашего журнала, генерального директора Государственного музея-заповедника «Петергоф» Е. Я. Кальницкой «Время первых». Доклад был сделан на конференции, организованной в рамках проекта «Век музеев» и посвящённой 100-летию музейного статуса бывших императорских резиденций в Павловске, Гатчине, Петергофе и Царском Селе. Дело в том, что Александр Александрович Половцов-младший, побочный внук великого князя Михаила Павловича, правнук императора Павла Первого, стал при большевиках в возрасте 50 лет сначала членом Гатчинской Художественно-исторической комиссии, затем комиссаром дворца в Павловске по художественной части и, наконец, первым директором Павловского дворца-музея. И это после удивительной карьеры «при старом режиме», после того как он был товарищем, в смысле — заместителем, министра иностранных дел, генеральным консулом Российской империи в Бомбее, директором и членом Совета Центрального училища технического рисования барона А. Л. Штиглица и построенного отцом музея… Назначенный невзирая на «чуждую классовую принадлежность» на директорскую должность первым большевистским наркомом просвещения А. В. Луначарским, Половцов весьма критически, мягко говоря, относился к Советской власти. Е. Я. Кальницкая в своём докладе приводит, например, такие его слова о наркоме: «Я никогда не понимал, как такой прекрасный многогранный человек, обладающий развитой эстетической культурой, добровольно стал членом труппы диких орангутанов, узурпировавших и злоупотребляющих властью, уничтожающих всё, что делает жизнь приемлемой». Кальницкая подчёркивает особую и малоизвестную в России роль А. А. Половцова-младшего в деле сохранения частных собраний произведений искусства: найдя необходимую поддержку Луначарского, обретя в нём ценного союзника, он инициировал процесс конфискации важных дворцов государством, их сохранение и превращения в музеи, полезные людям; весь имеющийся опыт Половцов использовал для привлечения в них профессиональных реставраторов и искусствоведов. Однако к концу осени 1918 года ему стало совсем опасно оставаться в России. Заключённый в тюрьму, хотя затем и освобождённый, Половцов переживал за семью — жену и других близких запугивали, им угрожали. «Без паспортов или бумаг любого рода, с очень маленьким багажом, обманывая слуг, …как обычные преступники, мы пересекли границу в Финляндию», — вспоминал он, уже находясь в эмиграции во Франции. Владел антикварным магазином в Париже, много писал и публиковался. Скончался в 1944 году и был похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
Двоюродный брат его отца, Александра Александровича Половцова-старшего, Анатолий Викторович Половцов — один из руководителей цензуры Императорского Двора в 1890–1897 годах, историк, археолог, литератор и драматург, закончил юридический факультет Санкт-Петербургского университета со званием кандидата прав и Санкт-Петербургский Археологический институт со званием действительного члена института. Вот он-то, в итоге карьеры в разных ведомствах царского правительства, и попал, наконец, на службу в Кабинет Его Императорского Величества, находившийся в составе Министерства императорского двора. Готовил все проекты цензурных решений по материалам, попадавшим в министерство. Цензором слыл просвещённым, лично занимался редакторской правкой представленных текстов, авторам отвечал вежливо и с подкупающе полными, тщательными обоснованиями изменений или отказов. Впрочем, поскольку не напрасно числил себя либералом, довёл долю положительных цензурных заключений до максимума в истории придворной цензуры. Журналисты, писатели и редакторы его ценили: на 25-летний юбилей служебной деятельности многие издания Москвы и Петербурга напечатали о нём хвалебные статьи. Да и сам был не чужд научной деятельности и творчества. Публиковал монографии и статьи по экономическим, археологическим и художественным вопросам, а как литератор писал рассказы и занимался переводами со шведского языка. Публиковал их, впрочем, в московских журналах. Зато его пьеса «Ломоносов. Историко-бытовые сцены» была поставлена в петербургском Александринском театре. Такой вот человек в 1898 году возглавил Общий архив министерства, где трудился до самой своей кончины в 1905-м и имел самое непосредственное отношение к разработке сценария празднования 200-летия Санкт-Петербурга.
Два по сто
Исследователь Санкт-Петербурга, авторитет нашего журнала Юрий Кружнов в статье для виртуальной Энциклопедии Санкт-Петербурга так и пишет: «Сценарий празднеств по образцу торжеств 1803 разработан зав. Общим архивом Мин-ва имп. двора А. Половцовым». Изучив камер-фурьерские журналы, в которых с 1734 года ежедневно велись записи о царствующих особах и событиях при дворе; познакомившись с архивными делами Гоф-интендантской конторы, ведавшей сооружением и содержанием дворцовых зданий, Половцов подготовил историческую справку «Празднование столетнего юбилея Санкт-Петербурга 16 мая 1803 года». Из неё известно, что инициатором празднеств в честь столетия города был император Александр Первый. Царь «высочайше» предписал иллюминировать к торжествам сады и дворцы, а также здания государственных учреждений.
В 1903 году официальная часть праздника в высочайшем присутствии императора Николая Второго длилась всего два часа. Руководила торжествами специально образованная Юбилейная комиссия, в которой председательствовал городской голова — купец 1-й гильдии Павел Иванович Лелянов. 16 (27) мая 1903 года праздник начался в 8 часов утра 21-м пушечным выстрелом с Екатерининского равелина Петропавловской крепости. По всей акватории выстроились в строгом порядке суда, украшенные многочисленными флагами от петровского времени до современных. После артиллерийского салюта отряд гвардейских моряков во флотской форме петровского времени вынес на руках пароход с иконой Христа Спасителя, сопровождавшей русские войска в битве под Полтавой. У памятника Петру верейку и икону встречали высшее духовенство во главе с митрополитом и царская семья.
На теплоходе «Петербург» к «Первоначальному дворцу» на Петровской набережной отправились гласные Санкт-Петербургского городского управления и представители разных сословий. За ним следовал пароход с духовенством и иконой Христа Спасителя, пароход с верейкой и катера представителей высшего света столицы. Затем все они отправились на литию в Петропавловский собор. После неё городской голова и представители городского общественного управления возложили на могилу Петра Первого медаль, на аверсе которой был изображён его собственный портрет с надписью «императору Петру I», на реверсе аллегорическое изображение России в виде девы, опирающейся на щит, поддерживаемый двуглавым орлом. В правой руке она держит венок, под ней рельефно изображены памятник Петру, Исаакиевский и Петропавловский соборы. По кругу — надпись «В память 200-летия города Петербурга, 16 мая».
По распоряжению Синода, в этот день в Петербургских храмах совершались торжественные молебны. Царская семья после богослужения направилась к Троицкому мосту, который открывался именно в этот день. Император Николай Второй нажал электрическую кнопку, которую ему преподнесли на бархатной подушке, и мост развёлся…
День тогда выдался солнечным, город был украшен зеленью и цветами. На Знаменской площади, которая носит сейчас имя площади Восстания, располагался трельяж, оформленный как триумфальная арка. На двух его крайних панно было изображено чудесное превращение болота в город.
На приёме в Городской Думе присутствовало 107 делегаций. Из-за границы приехало до двадцати тысяч приглашённых, среди которых были мэры и бургомистры почти всех значительных европейских городов. Для них был устроен в Летнем саду обед под открытым небом. Писатель А. Плещеев писал об этом обеде: «Меню состояло из тридцати блюд и подавались необыкновенной величины рыбы… Во время обеда много говорили, и было оживлённо. Несмотря на то, что кушали двадцать тысяч человек, блюда подавались неостывшими и вкусными. Готовили их шестнадцать рестораторов и триста поваров. Мороженое было подано въ виде башни, украшавшей здание Думы, помещавшейся по одним источникам на Невском проспекте, а по другим — на Литейной улице. Иностранцы уверяли, что сервиз был образцовый. После обеда танцевали».
Литература:
Григорьев С. И. Придворная цензура и образ Верховной власти, 1831–1917. СПб., 2007.
Немиро О. В. Из истории празднования 100-летия и 200-летия основания Петербурга // Петербургские чтения — 96. СПб., 1996.
Пантелеев П. Ф. Столетний юбилей города Санкт-Петербурга в 1803 г., СПб., 1902.
