Приютино — такое доброе, тёплое название здешним местам дала первая хозяйка усадьбы Елизавета Оленина, жена директора Императорской публичной библиотеки, президента Академии художеств, члена Российской академии наук. Впрочем, в 1795 году, когда семья Олениных приобрела здесь 774 десятины «пустопорожней» земли, Алексей Николаевич являлся лишь чиновником экспедиции Государственного ассигнационного банка. Ему было тридцать лет, жене — того меньше, и всё ещё было впереди: чины, известность учёного, а также долгие годы строительства усадьбы, ставшей для многих литераторов, художников, артистов своеобразным домом творчества.
На левом берегу речки Лубьи почва неважная — гравий да песок. Оленины устроили заводик, стали делать из собственного материала кирпичи, которые пошли на первые постройки. В своей записной книжке Алексей Николаевич набрасывал: «Двор господский. Перестроить. Когда? — Когда деньги будут. А когда они будут? — После дожжика, в четверг». Но всё же к 1799 году поставили двухэтажный дом, скотный двор, конюшню. Строили птичник, кузницу, баню. Планировались новые постройки, причём в самом необычном виде. Молочня с русской печкой — в виде ротонды с портиком. Погреб — тоже с портиком о четырёх колоннах и нишами для статуй. В этих постройках угадывается почерк архитектора усадьбы. Документальных свидетельств не осталось, но полагают, что им был давний приятель Олениных — зодчий Николай Львов. Правда, строительством господского дома, возможно, руководил и сам хозяин. Стоит дом почти без фундамента, фасад — не более чем набор обычных для того времени классицистических приёмов.
Вокруг двора устроили парк в модном английском вкусе. Поставили на реке плотину — образовался пруд, и со дна его как-то вдруг забили ключи. Посреди пруда устроили остров Кроликов. На берегу — земляную крепость с пушечками, которые стреляли мелкими ядрами. Мимо крепости ходила по воде целая шлюпочная флотилия. Когда Пётр Вяземский впервые увидел этот в общем-то небольшой парк, он восторженно отметил его главную особенность — «движение в видах». Хозяйка, Елизавета Марковна, «образец женских добродетелей», как отзывались о ней современники, страстно любила цветы — и рядом высадили фруктовый сад, устроили оранжерею и теплицу, выращивали экзотические фрукты и растения. По саду гулял павлин — подарок сардинского короля.
Родители с детьми сажали здесь молодые деревья. Дуб, высаженный юным Колей Олениным, засох сразу после его гибели на Бородинском поле. Тогда на этом месте поставили памятник — усечённую пирамиду.
После десяти лет строительства усадьбы — Оленин тогда уже служил товарищем министра уделов — здесь впервые торжественно отметили 5 сентября, именины хозяйки. Потом это стало традицией — в сентябре и в мае, на день рождения Елизаветы Марковны, порой съезжалось до сотни гостей. Именно она стала душой собиравшегося здесь общества. Чтобы с комфортом размещать всех, даже поставили рядом второй дом.
Тем, кто хотел отдохнуть от светской суеты, отводили комнату и предупреждали, в котором часу — завтрак, а в котором — обед. Для тех же, кто предпочитал отдыхать иначе, находился добрый круг друзей и развлечения по вкусу, исключая только карты. Сами хозяева любили музыку и театр, но не «крепостной», а собственные постановки, где в компании с другими гостями играли Екатерина Семёнова, Иван Сосницкий и Василий Каратыгин. Алексей Николаевич, сам неплохой рисовальщик (он украсил виньетками первое издание «Руслана и Людмилы») привечал многих людей искусства. Здесь бывали живописец Карл Брюллов с братом архитектором Александром Брюлловым, будущий исследователь старины князь Григорий Гагарин, медальер и силуэтист Фёдор Толстой. Не раз гостил тут Орест Кипренский, автор известного портрета Анны Олениной.
Младшая дочь хозяев изображена художником в том самом 1828 году, когда влюблённый Александр Пушкин посвятил ей стихи «Не пой, красавица, при мне…» и «Её глаза…». Поэт даже пытался свататься, но получил отказ и горько каламбурил в письме к Вяземскому — мол, «оказался бесприютен».
В том смысле, что после неудачного сватовства уже не мог появиться в Приютине. И на следующий год написал «Я вас любил…».
Завсегдатаями Приютина были И. Крылов, Н. Гнедич и К. Батюшков. Николай Гнедич, работавший здесь над переводом гомеровской «Илиады», как-то отличился — спас тонувшую в пруду крестьянскую девушку. Потом его друзья веселились: дескать, одноглазому Гнедичу и девка-то попалась кривая.
Баснописец Крылов, служивший у Оленина в Публичной библиотеке, проводил здесь год за годом каждое лето. Останавливаться он привык в двух комнатах, устроенных на верхнем этаже бани. Там же был и его писательский кабинет, где слагались всем известные басни. Последними строками Крылова стала эпитафия, написанная для памятника его «нежному другу» Елизавете Марковне, похороненной в 1838 году в Александро-Невской лавре.
Когда Елизавета Оленина умерла, а дети выросли и разъехались, усадьба опустела. Тогда Оленин решился её продать. В 1840 году Приютино купил некий Ф. Адамс, большой поклонник сельскохозяйственных нововведений. При нём бывший «приют муз» превратился в молочную ферму. Затем хозяева Приютина менялись ещё не раз. При последнем владельце М. Краузе сохранялись все усадебные постройки и велось образцовое хозяйство, но больше никогда это место не называли, как при Олениных, «усадьбой русских поэтов».
…Спустя десятилетия, в 1960-е годы, когда парк утратил свой былой ухоженный вид, а два усадебных дома, где останавливались знаменитые писатели и художники, были поделены на заурядные коммуналки, пошли разговоры об устройстве здесь музея. В 1969-м усилиями Льва Тимофеева музей действительно открыли — со скромной краеведческой экспозицией в двух небольших залах. Потребовалось ещё двадцать лет, чтобы в одном из зданий создать полноценный музей с богатыми фондами и яркой интерьерной экспозицией. Подлинных вещей Олениных в экспозиции немного — документы, брегет, мальтийский крест, печать, другие предметы, бережно сохранённые и переданные музею потомками первых хозяев Приютина. Некоторые интерьеры, как, например, музыкальная гостиная, были воссозданы на основе зарисовок и воспоминаний современников. В других залах подобрано типичное для начала ХIX века убранство.
Мебель, живопись, произведения прикладного искусства собирали по антикварным магазинам и частным коллекциям. Трудно поверить, но скромных музейных средств хватило на фортепиано фирмы Шрёдера или персидские ковры XVIII столетия.
Сегодня в Приютине блеск сочетается с нищетой. Второй господский дом долгие годы разрушается без крыши. В первом действует музей, куда стремятся туристы, в том числе иностранные и весьма состоятельные. Приезжие удивляются музейной коллекции, но последние плановые закупки производились больше десяти лет назад.
Недавнее приобретение — портрет Е.М. Олениной кисти А. Варнека — досталось музею путём обмена. Фантастическая история произошла с часами французской работы XIX века. Их когда-то подыскал для Приютина Виктор Файбисович, который занимается сейчас пополнением собрания Эрмитажа. В 1999 году часы и висевшую рядом икону в серебряном окладе унёс забравшийся в окно вор. Спустя время тот же В. Файбисович отправился всего на один день в Москву и увидел: на антикварном салоне выставлены хорошо знакомые ему часы. Теперь они снова тикают на своём законном месте.
Фотографии Михаила Шолка
