Тавры, скифы, греки, готы и гунны, половцы, татары, генуэзцы, турки, русские — вот неполный список народов, которые оставили исторический след в этой местности в виде городов, крепостей, памятников, торговых путей, культурных объектов.
Но только российская аристократия обратила особенное внимание на климатические особенности и оздоровительные возможности этого края. Субтропический климат, союз гор и моря, уникальное богатство растительности, солнечное господство и умеренная влажность воздуха — всё это способствует тому, что даже безнадёжно больные люди живут здесь дольше здоровых «с материка». И поэтому не удивительно, что тут можно встретить так много историй о том, как после постановки неутешительного диагноза люди навсегда поселялись на берегу Чёрного моря.
Императрица Мария Александровна, первая именитая туберкулёзница, отправилась на южный берег по совету Сергея Петровича Боткина. С тех пор количество санаториев для таких больных здесь неукоснительно росло. Туберкулёзные больные настолько вольготно себя чувствовали в этих краях, что не чурались гулять среди здоровых и потреблять газировку из гранёных стаканов в советских автоматах.
Ещё один знаменитый чахоточник и житель непосредственно города Ялты — Антон Павлович Чехов. Редкий турист доходит до дома-музея писателя, поскольку стоит он не на туристических тропах, а значительно выше уровня моря. Однако в письмах Антона Павловича к друзьям и близким добрых слов о крымском побережье не найти, он постоянно тосковал по Москве, по активной жизни. Впрочем, и здесь он не давал себе необходимого покоя, а — сам будучи больным — помогал умирающим беднякам. Чехов организовал масштабные кампании по сбору денег и построил на них два санатория, не говоря уже о многочисленных пожертвованиях конкретным людям на лечение.
В Приморском парке Ялты над лестницей возвышается задумчивый Максим Горький, товарищ Чехова по крымским блужданиям. «Моя радость и гордость — новый русский человек... Знай и верь, что ты — самый необходимый человек на земле», — начертано под памятником.
В Гурзуфе у ворот дачи «Саламбо», где теперь раскинулся один из многочисленных ресторанов, сидят вдвоем бронзовые друзья — артист Фёдор Шаляпин и художник Константин Коровин. Недалеко от этого места начинается забор известного на весь Советский Союз лагеря «Артек». За забором оказалась скала Шаляпина, бывшая Пушкинская, на которой великий артист хотел построить замок искусств. Революция разрушила планы Шаляпина, а до нас дошёл исторический анекдот про то, как Фёдор Иванович пожаловался своему другу Константину Алексеевичу:
— Меня сегодня обязали выступать перед конными матросами. Скажи мне, ради бога, что такое конные матросы?
— Не знаю, что такое конные матросы, — мрачно ответил тот, — но уезжать надо…
Никто из названных деятелей искусства, включая и Пушкина, которого в Крым привела лихорадка, не задерживался в одном месте, но все путешествовали по всему побережью. Крым настолько разный, что человек, побывавший в палатке у обрывов мыса Тарханкут, не поверит рассказам наездника канатной дороги, покорившего гору Ай-Петри. Точно так же, как обитатели семейных пляжей Евпатории везут домой иные впечатления, чем дикари-палаточники с мыса Меганом.
А ещё выросло целое поколение людей, для которых Крым — это деревня Поповка, знаменитая территория республики Z, она же «КаZантип». Здесь с 2001 по 2013 год более 100 тысяч человек со всего мира ежегодно предавались грехам различной тяжести под звуки клубной музыки.
Вот и Пушкин, которому не сиделось в Гурзуфе с друзьями, отправился в Бахчисарай, бывшую столицу Крымского ханства. Тогда он был разочарован мерзостью запустения во дворце и, вдохновившись капающей водой из заржавленной железной трубки, написал знаменитое стихотворение «Бахчисарайский фонтан».
Горный Крым — что в Заречном, что в Бахчисарае — наполняет лёгкие сухим горячим воздухом, обжигает палящим солнцем. Можно подняться в пещерный город Чуфут-Кале и изумиться тому, как здесь вообще можно было жить без видимых источников воды. На самом деле в горах течёт множество подземных рек и ручейков, здесь даже бьют водопады. В пещере Трёхглазка на горе Ай-Петри (самая высокая точка Крыма — 1234 м), например, круглогодично лежит огромный сугроб. В центральном зале пещеры даже образовался естественный ледяной каток. Истинное применение этому чуду нашли российские цари — добывая лёд из таких пещер (только на Ай-Петри их 280!), они охлаждали еду и напитки к обеду. Князь Потёмкин удивил этими технологиями императрицу, а уже в XIX веке добыча льда вошла в норму.
Давний друг редакции «Адресов Петербурга» — профессор Николай Лебедев, выпускник военно-морского факультета ВМА, полковник, доктор медицинских наук.
Он рассказал нам, что много раз с семьёй отдыхал в Ялте, в санатории Черноморского флота. Один из его корпусов — бывший дворец эмира Бухарского Сеида-Абдулы-Ахад-Хана. Этот эмир внёс значительный вклад и в архитектуру Петербурга, положив немало сил и средств на строительство Соборной мечети. А ещё он пожертвовал деньги на эсминец «Эмир Бухарский».
Трудно представить Крым без царской Ливадии с её парковым комплексом и дворцом. Дух Романовых здесь в каждом уголке. При входе в небольшую домовую церковь, в которой Александр Третий благословлял на царство Николая Второго, стоит плакат со словами из завещания отца сыну: «Рухнет самодержавие, не дай Бог, тогда с ним рухнет и Россия».
Для пытливого пешехода в парке таится множество извилистых дорожек и одна — прямая. «Царская», она же солнечная тропа, — уникальный оздоровительный терренкур длиной почти 7 километров на высоте 140 метров над уровнем моря. На всей протяжённости маршрута почти не меняется градус подъёма, а вся тропа скрыта в тени деревьев и валунов вулканического происхождения. Два часа неспешной ходьбы открывают потрясающие виды с тропы на достопримечательности внизу, включая знаменитое «Ласточкино гнездо». Колонны живописной ротонды, украшающей один из участков тропы, расписаны туристами со всех концов бывшего Советского Союза. Заканчивается маршрут в посёлке Гаспра у входа в детский санаторий имени Розы Люксембург.
Такая политическая полярность тропы здоровья давно никого не удивляет, а названия санаториев отражают различные исторические периоды на полуострове. Нежное «Кичкинэ» (малышка — по-татарски) соседствует здесь с «Маратом».
Севастополь в Крыму стоит особняком — географически, исторически, культурно. Город военных моряков — чистый, выбритый, выглаженный, застёгнутый на все пуговицы — дисциплинирует всякого приезжающего. И тут же, в черте города, — центр греческой цивилизации на полуострове, Херсонес Таврический. Амфитеатр, в котором ставят пьесы древнегреческих авторов; базилика, до дыр затёртая на туристических фотографиях. И здесь же — недавно отреставрированный, величественный Владимирский собор в византийском стиле, святое место для православных христиан, где князь Владимир принял крещение.
Севастополь — святое место для многих людей, и по разным причинам. Сколько раз и какой ценой город держал оборону — об этом рассказывает каждый памятник, храм, улица. «Те люди, которые теперь жертвуют жизнью, будут гражданами России и не забудут своей жертвы», — напишет Лев Толстой после службы в осаждённом городе во время Крымской войны. Он был бы впечатлён севастопольской диорамой, которая когда-то рассказывала о войне Крымской, а сейчас напоминает о суровых годах Великой Отечественной. Дух современного Севастополя особенно хорошо ощущается в День Военно-Морского Флота, когда сюда съезжаются жители и гости полуострова со всех концов посмотреть на праздничный парад. Единственное хулиганство, которое позволяют себе местные в этот день, заключается в том, что они заплывают в бухту у Приморского бульвара и повисают гроздью у подножия Памятника затопленным кораблям. Очевидно, с этой точки салют кажется более грандиозным.
Обложка публикации: Отдыхающие на фоне Воронцовского дворца в городе Алупка.
Камилла Нигматуллина.
Фотография Юрия Молодковца
