Выстроенный по воле государыни Екатерины Великой в пейзажной (как выражались тогда, «новоразводящейся») прогулочной части огромного парка, он располагался на островке за Концертным залом, возведённым уже гораздо позднее по проекту Джакомо Кваренги. Поэтому и сам Киоск долгое время неправомерно считался то произведением Кваренги, то творением другого архитектора — шотландца Чарльза Камерона.
Это необычное строение было изготовлено из дерева и укреплено на фундаменте в 1779—1782 годах после удачного дипломатического вояжа в Константинополь князя Репнина. Его посольство подтвердило условия победного Кючук-Кайнарджийского мира, подписанного за несколько лет до того между Россией и Блистательной Портой. Но если раньше, в Московской Руси, триумфы и успехи ознаменовывались закладкой монастырей и храмов, то в послепетровскую эпоху эта традиция, отнюдь не отменённая (достаточно вспомнить Казанский и Исаакиевский соборы XIX века), обогатилась светскими архитектурными изысками — колоннами, воротами, арками.
Киоск был просторным, с воздушным, «поднебесным» потолком — 7 саженей в длину и ширину и 4,5 сажени в высоту (одна сажень — 2,13 метра). Украсили его наподобие похожих построек в османских гаремных покоях — такими же обоями. Восточный колорит дополнили 12 колонн, обитых зелёными «пальмовыми» листьями из жести. Со стороны казалось, что посетителя встречают цветущие плодоносные деревья. Императрица любила заходить в Диван, чтобы отдохнуть во время прогулки…
Сравнительно недавно удалось выяснить имя истинного создателя этого павильона. Им, как пояснила главный хранитель Музея-заповедника «Царское Село» Лариса Бардовская, оказался не маститый иностранец, а русский умелец — зодчий Илья Неёлов. Его авторское право неоспоримо подтверждено чертежами и архивными документами. Что же касается Кваренги и Камерона, то оба они на момент постройки Дивана находились за пределами России.
Следует обратить внимание на качество подготовительных работ. Всё — от набросков до модели — делалось очень обстоятельно. Проектный период длился более года (с сентября 1777-го по декабрь 1778-го), после чего из Кабинета Ея Императорского Величества поступила изрядная для тех времён наличность — 9083 рубля 87 копеек «с прочею определённою суммою». Что скрывалось за этим добавлением, сейчас сказать трудно.
В феврале 1779 года был подписан контракт с подрядчиком, государственным крестьянином Германом Афанасьевым, об исполнении «деревянной турецкой киоски». К строительству привлекли «резного золотарного цеха мастера» Франца Брюлло, коему поручили вызолотить бруски, сделать балясины, расписать «колерами» окошки, вырезать из липы пальмовые деревья, навесив на них железные капители в виде листьев. По завершении этих трудоёмких операций из Петербурга в Царское прибыл художник Алексей Бельский с целой творческой группой — «живописцами и краскотёрами шестью человеками». С мая по сентябрь 1781 года они старательно расписывали в Киоске окна, стены, колонны и весь интерьер. Весной 1782-го янтарный мастер Рогенбук довёл до конца отделку 16 канапе — элегантных скамеек, расставленных вокруг павильона. Теперь дивным памятником можно было и любоваться, и пользоваться для отдыха.
Над Киоском нависала плоская кровля; его отличали большие двусветные окна и круглые, вписанные в квадрат, окна второго света, причём ставни откидывались книзу. Выделялся обёрнутый фольгой плафон из смолы; его поддерживали четыре сильно вытянутые колонны-пальмы, но не с жестяными, а с картонными листьями. Здание, возвышавшееся над крохотным островом, гармонировало с окрестным пейзажем — густой зеленью, постройками, ансамблем водоёмов и плотин.
Государыня воспринимала оттоманскую «игрушку», убранную коврами и редкими материями, как воплощение восточной неги и приятной, в духе «1001 ночи», расслабленности. Она часто сидела или полулежала на диванах с удобными мягкими подушками, обводя взглядом разноцветные, под мозаику, стёкла. Тёплыми весенними и летними вечерами она прохаживалась в окружении свиты по Розовому полю, а её августейшие внуки — Александр и Константин, «благоволив искупаться в пруду», переодевались под сводами киоска в сухое платье. Здесь же Екатерина Алексеевна играла с придворными в лото и угощала их «холодным кушаньем с десертом». Впрочем, не возбранялось спросить «чаю китайского» или «кофе меккского». В белые ночи Диван становился подмостками: самодержица, гостившая тут регулярно, но, как правило, не более часа, с удовольствием слушала концерты — выступления певчих, арии из опер, духовную и роговую музыку.
К сожалению, в годы Великой Отечественной войны Турецкий киоск погиб от огня. Был безвозвратно утрачен замечательный памятник, замыкавший перспективу пейзажного сада — самой тихой, камерной части Екатерининского парка.
