Нельзя назвать это случайным зигзагом истории после «революционных побед» советского архитектурного авангарда, как нельзя объяснить вспышку историзма только личными пристрастиями вождя (хотя известно, что для консолидации народа в годы смертельной военной опасности Сталин реабилитировал религию и всю отечественную историю). Несомненной силой, исподволь возвращавшей зодчество к традиционным ценностям, были устойчивые эстетические пристрастия народа, который никогда не одобрял новаций авангарда, отказавшегося от декора в пользу аскетичных геометрических форм.
Естественной, хотя и совпадающей с инициативой центральной власти причиной безоговорочного поворота послевоенной архитектуры к традиционализму было всеохватное ликующее чувство долгожданного освобождения от страшной войны. На всех уровнях утверждалось, что победил народ, значит, победили ценности искреннего патриотизма с его опорой на традиции. Это радостное возвращение к самим себе, в том числе к идеалам красоты исторических стилей и народного зодчества, поддерживалось официальным заказом искусству выражать пафос Победы. Такая общественная атмосфера не могла не породить в зодчестве естественных аналогий с триумфальными сооружениями императорского Рима, наполеоновской Франции и, конечно, посленаполеоновской России, когда в столице творили О. Монферран, К. Росси, А. Захаров, А. Воронихин, В. Стасов.
Французский термин «ампир» (стиль империи), означавший классицистическую архитектуру повышенной торжественности и монументальности нередко с использованием символов военных побед, широко применялся в отечественных публикациях начала ХХ века для характеристики архитектуры пушкинского времени. В середине столетия, когда пришло время осмысления только что завершившегося исторического этапа в жизни государства и его культуры, в обиход вошло выражение «сталинский ампир», при жизни генералиссимуса публично не употреблявшееся. Постепенно оно стало популярным термином, характеризующим советскую архитектуру середины тридцатых — середины пятидесятых годов (но преимущественно послевоенного десятилетия). Столь однозначное обозначение зодчества этой яркой эпохи мешает увидеть его многослойность и диапазон практической реализации от скромных неоклассических жилых домов до действительно помпезных ампирных зданий высокой общественной значимости. Не фиксирует термин и различий в трактовке принципов нового монументализма в Москве, Ленинграде и провинциальных городах.
nota bene: Вылетные магистрали — городские магистрали, переходящие во внешние шоссе. В Петербурге это проспекты Стачек, Энгельса, Обуховской Обороны, Московский, Приморский проспекты, Народная улица, Октябрьская набережная.
Наиболее ярко и крупномасштабно сталинский ампир проявил себя в столице, облик которой изменили высотные здания ступенчатого силуэта и множество других построек, включая экзотический комплекс ВСХВ. Под стать смелой архитектуре была и кардинальная градостроительная реконструкция центра Москвы. В Ленинграде же с его прочными традициями классической упорядоченности и ансамблевости характер послевоенной архитектуры больше соответствовал принципам и формам классицизма, чем московским вариациям на темы нового ампира. Классичностью отличались и градостроительные преобразования в Ленинграде, где завершалось формирование проспекта имени Сталина (Московский проспект) и по-новому застраивались вылетные магистрали — Кировский (Каменноостровский), Среднеохтинский проспекты, проспекты Стачек, Энгельса, Октябрьская набережная. Преобразовывались окраины, появлялись новые магистрали. Но исторический центр города сохранялся в неприкосновенности: новые дома там строились главным образом на месте военных разрушений. Специфичен был и характер архитектурно-строительного процесса в Ленинграде: первые пять лет после войны господствовала концепция города-сада, а во втором пятилетии застройка формировалась уже пяти-шестиэтажными (и даже девятиэтажными) монументальными зданиями. При этом, в отличие от Москвы, крупные вертикальные доминанты, которые могли бы изменить силуэт Ленинграда, так и не возникли: в основном сохранялась историческая горизонтальность городских панорам.
Жилой дом № 202 по Московскому проспекту с кинотеатром «Дружба». Фотография Ивана Чарина
Окраинные малоэтажные кварталы послевоенного Ленинграда появились не только как компенсация тяжелейших условий выживания во время блокады. Были и другие причины: разрушенная экономика, отсутствие необходимой строительной техники и оборудования, включая лифты, острая нехватка специалистов. Но зато в наличии имелось большое количество неквалифицированной рабочей силы — военнопленных. Те, кто разрушал город, теперь должны были его восстанавливать и обновлять. Специалистам проектного треста «Ленпроект» приходилось работать без выходных, обеспечивая документацией множество строительных площадок. Нужны были проекты не только жилых домов, школ, детсадов, но и проекты планировки и застройки больших территорий, проекты прокладки инженерных сетей. Курс на малоэтажное строительство был закреплён новым генпланом Ленинграда, утверждённым в 1948 году на срок до двенадцати лет. Обязанности главного архитектора города исполнял Н. В. Баранов, занимавший эту впервые введённую должность с 1938 года.
Массовая малоэтажная застройка в городе началась в 1947 году. Первым реализованным проектом стал жилмассив завода «Большевик» в Невском районе, на Белёвском поле. Проекты скромных, почти бездекорных классицистических домов в 1945 году разработали опытный зодчий И. И. Фомин, руководивший вместе с Е. А. Левинсоном мастерской Ленпроекта, и демобилизованный после ранения молодой архитектор А. В. Жук, будущий автор аэровокзала «Пулково-1». В том же Невском районе вдоль Московской улицы (ныне улица Крупской) в короткие сроки был реализован проект малоэтажного квартала, авторами которого были известный зодчий Е. А. Левинсон и демобилизованный архитектор Л. Е. Асс, будущий руководитель архитектурно-планировочных управлений Ленинграда и области. Облик этого квартала сочетал в себе определённую торжественность благодаря торцевым колонным портикам жилых домов, формирующих центральную площадь, и камерность, которую обеспечивали тонко прорисованные Левинсоном детали. Опыт подобного подхода к малоэтажному жилью зодчий приобрёл, проектируя квартал в Магнитогорске, где был в эвакуации.
Обширный район малоэтажной застройки в конце сороковых годов охватывал территории Новой и Старой Деревни (архитекторы Н. В. Баранов, Н. М. Назарьин, О. И. Гурьев, П. В. Курочкин, В. М. Фромзель, М. Е. Русаков). Продольной осью протяжённого жилого массива стала вновь проложенная улица Савушкина, а северной границей — реконструированная Школьная улица. Всего в Новой Деревне было построено 92 «пролетарских коттеджа». В Старой Деревне на месте набережной Большой Невки и двух улиц возник Приморский проспект, вдоль которого встали малоэтажные жилые дома в неоклассической стилистике. Большой уютный озеленённый район являет собой характерный пример ленинградского градостроительства второй половины сороковых годов, когда некоторый провинциализм малоэтажной застройки компенсировался объединением домов вдоль магистрали арочными вставками, а внутриквартальная застройка структурировалась «анфиладами» арок.
Масштабное строительство малоэтажных домов было развёрнуто в районе Удельной. Проекты разрабатывали А. К. Барутчев, О. И. Гурьев, А. В. Жук, А. Я. Мачерет, В. М. Фромзель, В. Я. Душечкина. Особую привлекательность безордерным фасадам придавало фигурное каменное обрамление оконных и дверных проёмов, а также рустовка углов и металлические кронштейны балконов. Малоэтажные здания сформировали даже часть протяжённого проспекта Энгельса. В числе других районов малоэтажного строительства — Волкова деревня, Охта, проспект Стачек.
Малоэтажное строительство в Ленинграде было резко прервано в 1950 году, чему предшествовали политические события — начало «ленинградского дела», смена партийно-хозяйственного руководства города и, как следствие, изменение концепции развития города. Малоэтажную застройку признали экономически расточительной и противоречащей традициям бывшей столицы России. Главным архитектором города стал В. А. Каменский, под руководством которого в 1951 году была проведена корректировка генплана. Он же стал участвовать в проектировании застройки проспекта Стачек за улицей Зенитчиков (его соавторами часто были А. В. Модзалевский, Г. А. Ашрапян, С. Г. Майофис).
Проспект Стачек, проложенный по бывшей фронтовой территории, создавался как торжественно-монументальный въезд в город с юго-запада. Поэтому здания по красной линии объединялись арочными вставками, а многим фасадам придавались черты сталинского ампира, в том числе под влиянием работ ведущего архитектора эпохи академика И. В. Жолтовского. Поворот проспекта закреплён круглой Комсо-мольской площадью (архитекторы В. А. Каменский, С. Г. Майофис). Площадь обрамлена одновысотными зданиями с почти гладкими одинаковыми фасадами над неоренессансными нижними этажами. Узловые перекрёстки проспекта акцентированы девятиэтажными высотками (№ 28, 67). Крупные дома-пластины сформировали участок проспекта напротив классицистического павильона станции метро «Автово», построенного по проекту Е. А. Левинсона (перронный зал с его знаменитыми стеклянными колоннами создан им совместно с А. А. Грушке).
Достопримечательностью проспекта Стачек является и наземный павильон станции метро «Кировский завод» (архитектор А. К. Андреев), выполненный в формах древнегреческого храма. Начало проспекта отмечено павильоном станции «Нарвская» (архитектор А. В. Васильев, Д. С. Гольдгор, С. Б. Сперанский). Соседство с Нарвскими триумфальными воротами наложило отпечаток на архитектурный облик купольного павильона, который с полным правом можно отнести к стилистике сталинского ампира. Фасады и интерьеры станции насыщены произведениями искус-
ства — одних только горельефов с изображением людей труда 48, главный фасад украшают барельефы на оружейную тематику, переплёты огромных арочных окон отличаются особой монументальностью.
В «эпоху Каменского» завершился ренессансно-классицистический этап застройки проспекта имени Сталина. Появился крупный зелёный массив Парка Победы с торжественным входом (архитекторы В. Д. Кирхоглани, Е. И. Катонин). На углу Бассейной улицы встала высотка с башней высотой 76 метров (архитекторы Г. А. Симонов, Б. Р. Рубаненко, В. С. Васильковский). Южнее пространственной доминантой стала единственная на проспекте двусторонняя площадь (ныне площадь Братьев Стругатских). После неё скромной пространственной отдушиной смотрится курдонёр перед жилым домом № 202 (архитекторы М. Е. Русаков, В. М. Фромзель). Представительность этому девятиэтажному дому придают монументальность первых этажей и множество обелисков над карнизом.
Завершающим архитектурным аккордом застройки проспекта в послевоенные годы стали два крупных жилых дома (№ 191, 193), напротив площади перед Дворцом Советов, построенных по проекту С. Б. Сперанского. Трёхчастные фасады с высоким центральным блоком, акцентированным венчающей колоннадой, играют роль кулис-пропилей для Ленинского проспекта и необходимого фонового элемента ансамбля Московской площади.
В первой половине пятидесятых годов получила своё завершение и застройка Невского проспекта перед площадью Александра Невского, где были возведены неоренессансный жилой дом № 184 (архитектор А. В. Васильев) и неоклассический дом № 175 (архитектор Д. С. Гольдгор). Почти одновременно на месте разрушенного здания появился дом № 107 (архитекторы В. Ф. Белов, Е. М. Лавровская). Авторы придали неоренессансному фасаду дворцовый вид, для чего акцентировали центральную ось лоджией-портиком с высоким антаблементом, массивным балконом и надкарнизным картушем, а углы закрепили башнями, увенчанными обелисками.
Значительные изменения произошли на Суво-ровском проспекте, где на месте военных разрушений были построены неоклассические дома № 15, 17, 56, 61 (архитектор И. И. Фомин и др.). Явные признаки ампирности присущи угловому дому № 56. Кировский проспект тоже пострадал во время войны. В градостроительном отношении наиболее важным был освободившийся остроугольный участок на пересечении с Кронверкским проспектом. Конкурс на застройку этого участка выиграли архитекторы А. И. Гурьев и В. М. Фромзель, предложившие построить здесь дом со срезанным острым углом и этот срез сделать вогнутым. Такое решение помогло не разъединять два проспекта, а, наоборот, объединить их общим дуговым фасадом и сквером перед ним. Тактичная плоскостная трактовка классицистической стилистики помогла подчеркнуть вогнутость фасада. Не случайно это здание ещё при жизни авторов было объявлено памятником архитектуры. По проектам этих же талантливых авторов (или с их участием) построены дома № 15, 17, 25, 27, 34, 47. С другими авторскими коллективами связано строительство трёх зданий — № 39 (архитекторы Г. А. и П. А. Вайтенсы), № 40 (архитекторы Е. А. Левинсон, А. И. Прибульский) и № 42б (архитекторы В. Ф. Белов, А. А. Лейман). Ренессансно-классицистическая эстетика связала все новые здания на проспекте с его исторической застройкой, а их укрупнённый архитектурный масштаб монументализировал образ магистрали.
В послевоенное десятилетие классицистическая эстетика проявилась в облике таких крупных сооружений, как Кировский стадион на Крестовском острове (архитектор А. С. Никольский и др.) и стадион имени Ленина (архитектор О. И. Гурьев и др.). Крупными градостроительными работами были реконструкция Сенной площади и формирование площади Ленина (архитектор Н. В. Баранов и др.), застройка одной стороны Светлановской площади (архитектор А. К. Барутчев и др.), реконструкция Обуховской площади (архитекторы В. И. Кузнецов, В. В. Поздняков), создание привокзальной площади в Колпино (архитектор М. Я. Климентов), строительство романтического вокзала в Пушкине (архитектор Е. А. Левинсон, А. А. Грушке). Важной архитектурно-градостроительной работой была реконструкция площади Революции (Троицкой), основой которой стали примыкающие друг к другу жилой дом номенклатуры и здание Ленпроекта (архитекторы Я. Н. Лукин, О. И. Гурьев, А. П. Щербенок). Облик обоих зданий монументализирован колоннадами на всю длину фасадов. Проектом предусматривалась реконструкция фасада соседнего Дома политкаторжан (превращение конструктивистского фасада в неоклассицистический, с такой же колоннадой). Но проект остался неосуществлённым.
Таким образом, даже беглый обзор ленинградской архитектуры послевоенного десятилетия позволяет утверждать, что ренессансно-классицистический этап её развития (известный как сталинский ампир) органично соответствовал политической воле, вдохновляющей общественной атмосфере Великой Победы и задачам восстановления, частичной реконструкции и территориального роста города. Единство стилистического подхода к проектированию обеспечивалось не только официальными установками, но и высокой архитектурно-градостроительной культурой ленинградских зодчих, воспитанных уникальной классичностью Северной столицы России.
На обложке: Фрагмент многофигурного скульптурного фриза длиной 100 метров на Доме Советов. Фотография Юрия Молодковца.
