Важной в этом определении является фраза «обнесённый со всех сторон» — и нам сразу представляется высоченная крепостная стена с башнями, с которых льётся кипящая смола, крепостной ров с крокодилами и прочие ужасы. Всё это, разумеется, было, но постепенно поиски новых форм обороны привели к тому, что крепости превратились в укреплённые районы, где на пути к ядру — центральной крепости — врага ожидали форты с броневыми башнями, капонирами, каждый из которых представлял собой небольшую крепость.
Крепости, как правило, создавались на важнейших транспортных путях. Если же эти пути были морскими или речными, то крепости строили на побережье и называли морскими или приморскими — оба названия взаимозаменимы. Но у моряков всё не так, как у других:
Мы говорим не «штормы», а «шторма» —
Слова выходят коротки и смачны:
«Ветра» — не «ветры» — сводят нас с ума,
Из палуб выкорчёвывая мачты.
(В. Высоцкий)
И крепости приморские тоже не совсем такие, как сухопутные, хотя и в определении приморской крепости значится, что это — «стратегически важный пункт побережья, обнесённый со всех сторон долговременными укреплениями, имеющий постоянный гарнизон и снабжённый всеми средствами техники для вполне самостоятельной обороны». «Обнесённый со всех сторон» в данном случае означает наличие морского и сухопутного фронтов обороны. Главное же отличие морской крепости заключается в том, что, кроме решения оборонительных задач, она предназначена служить операционной базой флота. В начале XX века морские крепости делили на большие и малые. Большая — это исходный пункт для выполнения флотом той или иной военной операции, поэтому здесь обязательна хорошая стоянка для флота — рейд, бухта, безопасная от ветров, волнения и атак авиации.
Идеальная большая крепость должна иметь несколько удобных и прикрытых по возможности островами выходов в море, а во внутреннем рейде должно быть сосредоточено всё необходимое для снабжения, ремонта и питания флота: склады, доки, верфи, арсеналы, мастерские, запасы угля, боеприпасов, продовольствия. Таким образом, сама структура морской крепости требует наличия передовых фортов на островах, то есть, по сути, становится аналогичной сухопутному укреплённому району.
Большие приморские крепости, имевшиеся в различных государствах в годы Первой мировой войны, обычно и состояли из центрального ядра — город, порт, — расположенного у внутреннего рейда, а также прикрывающих это ядро с моря береговых батарей (приморский фронт), и фортового пояса, охватывающего ядро с суши (сухопутный фронт). Удаление сухопутного фронта от ядра обычно составляло около 7 километров, а приморского — 10 километров. То есть в поперечнике большая приморская крепость имела всего 17—20 километров.
Малые приморские крепости отличались от больших в основном размерами, но не своим устройством. Назначение же их было весьма разнообразно: это и операционная база специальных морских сил (минных заградителей, подлодок и др.); прикрытие морских дефиле (проливов, устьев рек); защита пунктов особого назначения (коммерческие порты, угольные и якорные стоянки).
Существовали и так называемые приморские позиции, то есть ряд вытянутых по прямой и изогнутой линии береговых батарей, иногда с пехотными позициями на флангах, но не защищённых с тыла.
Воевать морским крепостям выпало с флотом и десантом, противостояние флота с берегом — штука специфическая, но эта специфика определилась далеко не сразу. «Корабли штурмуют бастионы» — любимый в детстве фильм — показал ситуацию, типичную для второй половины XVIII века. Корабельная артиллерия (в данном случае осадная) стреляла по крепости, но главную атакующую силу составил десант с русских кораблей, который заставил капитулировать мощную крепость Корфу — хоть и стоявшую на берегу, но типично сухопутную: с крепостными стенами, бастионами и прочими фортификационными изысками. К XX веку изменились крепости, изменилась и корабельная артиллерия — противостояние вышло на другой уровень как по количеству участников, так и по интенсивности и мощи огня.
На Балтике в начале XX века Россия имела пять морских крепостей: Выборг и Свеаборг (иногда их причисляли к морским позициям); малая крепость Усть-Двинск и большие крепости Кронштадт и Либава. Существовали и другие крепости — Ревель, Котка, старый Бомарзунд и другие, — но в тот период они не имели никакого военного значения. Важнейшим вопросом в этих условиях был выбор главной базы флота, который после Русско-японской войны начал активно восстанавливаться, точнее, создаваться с нуля. Ещё Пётр Первый, понимая, что его любимое детище Кронштадт не является идеальным местом для базирования флота из-за продолжительной зимы, в 1711 году начал строить береговые батареи на островах Нарген и Карлос у Ревеля, но вскоре работы остановил. И лишь почти через 200 лет, в 1909 году, военное ведомство предложило создать Ревель-Поркалаудскую позицию — предшественницу морской крепости императора Петра Великого.
Официальная закладка морской крепости императора Петра Великого состоялась в 1913 году. Она охватывала Центральную позицию, Шхерную, а с 1914 года — Моонзундскую и Або-Оландскую. В 1917-м решили оборудовать ещё и тыловую позицию на островах Лавансаари, Соммерс, Раннки (в некоторых документах её относят к Кронштадтской крепости и считают передовой). Главной базой Балтийского флота после долгого обсуждения назначили Ревель, а Кронштадт превратился во второстепенный объект, обеспечивающий ремонт кораблей и прочие тыловые, но очень важные функции. Да и линейным кораблям в компании с крейсерами и эсминцами в Кронштадте было уже тесно.
Задача крепости Петра Великого формулировалась очень просто — не допустить прорыва неприятельского (в данном случае германского) флота к столице — Петербургу. Исходя из географического положения — два берега и острова — решение напрашивалось само собой. Предполагалось, что атакующий флот будет пытаться прорваться узким Финским заливом к Кронштадту, а затем и прямо к Зимнему дворцу. При этом противник использовал бы всю мощь своей артиллерии, подготавливая почву (в прямом и переносном смыслах) для десанта. Значит, надо разместить укрепления и береговые батареи на побережье и прилегающих к нему островах. При этом под понятием «полной сомкнутости обводов» подразумевалась возможность перекрывать акваторию перекрёстным огнём батарей, расположенных на противоположных берегах. Ставить противника, как говорят артиллеристы, в два огня. Поэтому основной составляющей обороны столицы стали береговые батареи, а минные заграждения и военно-морской флот рассматривались как дополнение. Линкоры типа «Севастополь», построенные перед самой Первой мировой войной, могли выходить в море только по личному разрешению напуганного Цусимой Николая Второго.
К 1917 году на Балтике такая береговая оборона была создана, но германцы и не думали направлять свой флот в Финский залив. Разведка работала чётко, они прекрасно знали возможности русской береговой артиллерии. Для начала атакующему надо было пройти минные заграждения при входе в Финский залив, затем подавить береговые 356-мм башенные установки на острове Нарген (Найсаар) и полуострове Поркалауд, что было весьма не просто. В самой узкой части Финского залива в 60 километрах от Кронштадта противник попадал под огонь 305-мм артиллерии фортов «Ино» и «Красная Горка», а затем под огонь орудий тыловой позиции. Выжившие в этой мясорубке упирались в островные форты Кронштадта, которые серьёзного препятствия уже не представляли. Но последние силы Балтийского флота были готовы здесь стоять насмерть. Флот, атакующий столь насыщенную оборону, напоминал самоубийцу, который стрелял себе в висок, стоя на рельсах с петлёй на шее. Ещё в Крымскую войну англо-французский флот, увидев реальную мощь фортов Кронштадта, отказался от попыток атаковать их, и, значит, свою задачу крепость выполнила.
Крепости Либава (Лиепая), напротив, не повезло. Строили, строили не только крепость, но и порт императора Александра Третьего, а в 1910 году по решению военного министра В. А. Сухомлинова взяли и упразднили не только Либаву, но ещё несколько важных сухопутных крепостей.
Свеаборг, который иногда называли «Северным Гибралтаром», прикрывал Гельсингфорс (ныне Хельсинки). Рейд Свеаборга был достаточен для размещения большого числа кораблей, но два входа в него были слишком извилисты. Крепость, расположенная на островах, высоким начальством всегда рассматривалась как второстепенная, и устаревшую артиллерию здесь менять не собирались.
Особое место на Балтике занимала крепость Выборг — самая древняя на Финском заливе: Выборгский замок, основанный шведами в 1293 году, когда-то являлся центром обороны Выборга. За два столетия, что Выборг входит в состав России, его оценка как крепости в общей системе обороны менялась. В XVIII веке сказывалось приграничное положение, определявшее заботу об укреплении обороноспособности. После русско-шведской войны 1808—1809 годов с точки зрения государственных деятелей Выборг потерял своё военное значение, но появление англо-французского флота в Финском заливе в 1854—1855 годах заставило срочно строить батареи на островах Выборгского залива, чем занимался инженер-полковник В. Д. Кренке.
В начале 1856 года Комитет по обороне Балтийского побережья заявил, что «Выборг есть пункт довольно важный в отношении стратегическом, но старая крепость его не может держаться без внешних построек, которые необходимо возвести и в большом количестве как на шхерах при входе в залив, так и на материке на высотах». Работы здесь по проекту, утверждённому в 1863 году, продолжались аж до 1889 года, когда признали, что береговые укрепления «не имеют смысла и только растягивают морскую оборону». Предпочтения отдали шхерному флоту, и лишь с началом Первой мировой войны опомнились и начали активно строить береговые батареи на островах Выборгского залива.
С Балтикой, насыщенной крепостями, соперничать могут Чёрное море и Дальний Восток. Из трёх крепостей на Чёрном море — Севастополь, Михайловская крепость (Батум) и Очаков — именно Севастополю выпала героическая, многострадальная участь, хотя здесь главные военные события происходили на сухопутном фронте. В Крымскую войну русский флот бездарно затопили, а в Великую Отечественную морская война заключалась в основном в транспортных перевозках и их защите.
При разработке концепции морской обороны Владивостока в начале 1890-х годов исходили из того, что вероятными противниками будут британский флот и китайская армия. В 1891 году Владивосток наряду с Кронштадтом и Севастополем был причислен к наиболее важным морским крепостям.
За первое десятилетие существования крепости Владивосток были заложены основы системы береговых укреплений, исключившей проникновение противника в акваторию бухты Золотой Рог и пролива Босфор Восточный, а также десантные операции против Владивостока со стороны Амурского залива. Отсутствие батарей, способных вести борьбу с морским противником, нападающим со стороны юго-западного, южного и восточного побережий острова Русский, а также со стороны Уссурийского залива, могло привести «к значительным трудностям в обеспечении боевой деятельности базирующихся на Владивосток русских морских сил». Разработка нового сухопутного долговременного обвода Владивостокской крепости началась в 1899 году.
К началу Первой мировой войны вокруг Владивостока, имевшего колоссальное значение для всего Дальнего Востока, была создана уникальная система фортификационных сооружений. При этом максимальным образом был использован сложный рельеф местности, что было задачей весьма непростой. В XX веке оборона Владивостока продолжала совершенствоваться: как и в Кронштадте, Севастополе и крепости Петра Великого, здесь разместили 305-мм башенные установки, только не двухорудийные, а трёхорудийные.
Как ни странно, сложнейшим был вопрос подчинения морских крепостей. Долгие годы в России все крепости были в ведении сухопутного ведомства. Важным было и то, кто строил морские крепости. В годы Крымской войны этим занимался строительный департамент морского ведомства, а сухопутными и морскими силами в Кронштадте командовал военный генерал-губернатор, генерал-адъютант светлейший князь А. С. Меншиков. Часть работ выполняло и сухопутное ведомство. Трения между ведомствами возникали периодически и по вопросам весьма важным.
В 1856 году, после окончания Крымской войны «Государь-император повелеть изволил: передать ныне же в Сухопутное ведомство из Морского все Кронштадтские форты и батареи и ассигнованные на них суммы». Правда, размещение батарей на приморском фронте всё равно пришлось согласовывать с морским ведомством. Вся эта ситуация вполне объяснима, так как морским ведомством тогда командовал уже упоминавшийся А. С. Меншиков, не обладавший и десятой долей, как сказали бы сейчас, креатива своего выдающегося предка.
Но и внутри крепостей было не всё гладко. Например, в Порт-Артуре было два сухопутных хозяина — комендант крепости и начальник Квантунского укреплённого района — и три флотских — начальник отряда броненосцев и крейсеров, командир порта и начальник береговой и минной обороны. Путаница и беспорядок были неимоверные — результат сего хорошо известен.
В Кронштадте, то есть на одном острове, в одном городе, «имели пребывание» два высших начальника военного и морского ведомства — комендант крепости и главный командир флота и портов и начальник морской обороны Балтийского моря, состоящий в то же время и военным губернатором Кронштадта. Таким образом, здесь долгие годы было две власти: морская и сухопутная. Лишь беспорядки 1905—1906 годов заставили объединить эти власти в лице генерал-губернатора.
То же произошло и в Севастополе. Из рапорта исполняющего должность главного командира Черноморского флота и портов Чёрного моря от 19 января 1908 года: «При утверждении в Севастополе должности Вр[ио]. Генерал-Губернатора ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ благоугодно было повелеть: Доколе Севастополь остаётся базой для Черноморского флота, высшую власть над всем гарнизоном объ-единить в руках Главного Командира». Очевидно, что с точки зрения обороны берегов морская крепость может противодействовать высадке десанта лишь при помощи флота. Самостоятельная роль ей противопоказана, и простая логика подсказывает подчинение морской крепости командующему морскими силами. Однако, как часто бывает в России, простой логике противодействовала логика сложная. Весьма сильным было мнение, что флот должен быть сам по себе, а крепость, раз она на земле, то тоже должна быть сама по себе. Так возникло и некоторое пренебрежение, которое испытывали морские офицеры к береговым. Перевод с корабля на береговую батарею зачастую считался ссылкой. Популярным было мнение, что главным элементом береговой обороны является активный флот. Разбив неприятельский флот, он может обезопасить свои берега. Однако ни один флот не может выполнить эту задачу, не имея точек опоры на берегу в виде укреплённых пунктов на побережье, приобретающих для флота большее значение, чем укреплённые пункты (крепости) на суше для полевой армии, которой они также служат опорными точками. Правда, при наличии очень мощного флота, как, например, в Англии, задача обороны берегов несколько упрощалась, чего нельзя сказать о России.
При формировании морской крепости императора Петра Великого моряки активно выступали за передачу этой крепости морскому ведомству. «Ведь вопрос о приморских крепостях, как обеспечивающих безопасность морской базы, является для флота насущным, жизненным. Кто же лучше моряков позаботится о нём? Ведь существующее положение дел показало свою несостоятельность. Севастополь, Артур, Владивосток дают целый ряд отрицательных примеров ненормального состояния этого дела, когда потребовалось столько крупных жертв со стороны флота, чтобы исправить ошибки в деле оборудования этих крепостей». Моряки были услышаны и получили крепость в свои руки. Правда, просуществовала она всего пять лет, но уже не по их вине.
Авторитет сухопутных крепостей был в годы Первой мировой войны несколько поколеблен. Но с приморскими крепостями дело обстояло иначе. Уже в 1915 году Дарданелльская операция показала, что приморская крепость не потеряла своего значения в борьбе с атакующим флотом. А между тем Дарданелльские укрепления были самого застарелого устройства и имели слабое, сравнительно с кораблями англо-французского флота, вооружение. В литературе они не назывались крепостью, хотя имели на это полное право.
В годы Великой Отечественной войны морские крепости Кронштадт и Севастополь выполняли задачу, для которой они не предназначались, выступая против сухопутных германских войск. С этой задачей морские крепости справились, сохраняя при этом готовность противодействовать и атакам флота, если бы таковые случились. Кстати, и наш флот в этой войне почти 92 процента артиллерийских стрельб выполнил по наземным целям. Таким образом, морские крепости можно рассматривать как один из этапов на пути развития военно-инженерной мысли, призванной найти оптимальный вариант защиты побережья от морских и сухопутных сил противника. Выбор места для морской крепости императора Петра Великого оказался настолько удачным, что в 1930-х годах финны и эстонцы на остатках Центральной позиции создали мощный оборонительный рубеж для того, чтобы запереть Балтийский флот в восточной части Финского залива. И здесь же в 1940 году началось формирование новой системы БОБРа — береговой обороны Балтийского района, целиком и полностью подчинённой командующему Балтийским флотом. При этом в документах по береговой обороне слово «крепость» упоминается крайне редко. Кронштадтская крепость, в годы войны называвшаяся Кронштадтским морским оборонительным районом, в 1951 году получила своё историческое название — Кронштадтская военно-морская крепость. Но в 1960-м в моду вошла ракетная техника, и морские крепости почти повсеместно были упразднены. К 1964 году все оборонительные сооружения Кронштадта были расформированы, превратившись либо в склады, либо в развалины.
Но вряд ли в новейшей истории форты и крепости потеряли своё значение. Это свидетельство не только былой мощи государства: приведённые в идеальное состояние форты и крепости — свидетельство мощи нынешней.
À PROPOS
Леонид Ильясович Амирханов — историк, краевед, директор издательства книг по краеведению, военной истории, фортификации, главный редактор альманаха «Цитадель». Автор книг и статей по истории военно-морского флота, фортификации и артиллерии XVIII—XX веков, истории Санкт-Петербурга и Ленинградской области.
Обложка публикации: План крепости императора Петра Великого. Из фондов РГАВМФ
Леонид Амирханов.
