Итак, в ноябре 1776 года генерал-поручик Александр Васильевич Суворов, служивший тогда командующим Московской пехотной дивизией, получил из Военной коллегии указ о новом назначении: он направлялся в Крым. Хотя формально командование корпусом было возложено на генерал-поручика князя А. А. Прозоровского, главнокомандующий генерал-фельдмаршал граф П. А. Румянцев-Задунайский резонно полагал, что для оперативного руководства войсками здесь требовался военачальник более смелый, решительный и даровитый. По согласованию с Г. А. Потёмкиным Румянцев решил подкрепить Прозоровского Суворовым.
В крепости Перекоп, временно ставшей главной квартирой командира корпуса, Суворов принял под своё начало сводный отряд, состоявший из шести пехотных полков. Это были 1-й и 2-й Московские, Смоленский, Ряжский, Орловский и Днепровский полки. А также шесть гренадерских батальонов; 19 орудий полевой артиллерии и понтонная команда численностью 120 человек. Отряд Суворова располагался в аулах Тузла на западном берегу соляного озера Старое и Коп-Кары на правом берегу реки Самарчик. Сейчас в этих местах расположены село Почётное Красноперекопского района и село Камышное Раздольненского района.
Первое задание не заставило себя ждать: Суворову поручили охранять близлежащие земли, принадлежавшие лояльным России татарам, от возможных грабежей ханских приверженцев. Они, правда, сюда даже не сунулись, но ведь не для патрульной службы Суворова направили в Крым!
Готовилась важная геополитическая акция: предстояло переместить на полуостров пророссийского хана-претендента Шахин-Герая, а затем привести его к верховной власти, несмотря на противодействие действующего хана Девлет-Герая и его союзников-османов. Военное прикрытие этой операции предстояло осуществить Суворову. Его сводный отряд включал все три рода войск — пехоту, кавалерию и артиллерию. Это, говоря современным языком, оперативное соединение составили Ряжский и Орловский пехотные полки, два гренадерских батальона, Ахтырский гусарский и Чугуевский казачий полки, усиленные сотней донских казаков, знающих местность, а также четыре орудия.
4 марта 1777 года отряд Суворова выступил от Перекопа, и операция началась. Походный лагерь Суворов разбил в долине реки Биюк-Карасу, или Карасёвки, на окраине нынешнего села Белая Скала Белогорского района вблизи горы Ак-Кая. Здесь и сегодня возвышается огромный черешчатый дуб, называемый Суворовским; другое его название — Четыре Брата. Под этим дубом, согласно местной легенде, в марте 1777 года полководец принимал ханских посланцев. Легенда вполне правдоподобная, но документального её подтверждения не найдено. Дереву более 800 лет, его высота 18 метров, диаметр ствола четыре метра. Уникальный дуб-гигант с 1997 года имеет статус памятника природы местного значения и охраняется государством.
Вблизи селения Бурундук, части современного села Кривцово Белогорского района, 9 марта произошла единственная в этой кампании встреча суворовских войск с противником. Закончилась она фактически бескровно. Один из русских разъездов обнаружил крупный конный татарский отряд во главе с двумя младшими султанами — Шебиб-Гераем и Кас-Гераем — восточнее Карасу-Базара, у северного подножия горы Кубалач. Суворов тут же направил на противника две роты гренадер, усиленные пушкой, роту гусар Ахтырского гусарского полка и 60 казаков под командованием гусарского майора Георгия Богданова. Не решившись принять бой, татары при приближении русских спешно отступили. Как гордо впоследствии отозвался Суворов в своей автобиографии об этом эпизоде: «...Около Карасу-Базара собравшиеся противные Шагин-Гирей-хану партии я рассеял одними движениями...»
14 марта Суворов переместил свой лагерь восточнее, на берег реки Булзык. Сегодня это река Чурюк-Су вблизи города Старый Крым. Здесь 22 марта и произошла организованная полководцем торжественная встреча Шахин-Герая. Суворовские войска отдавали честь хану, а у предназначенного для него шатра даже выстроился почётный караул — целая рота с развёрнутым знаменем. Вскоре новый крымский хан, которому было суждено стать последним местным монархом, утвердился на троне. Сложнейшая многоходовая военно-политическая операция, задуманная в Петербурге, увенчалась полным успехом, и Суворову в этой общей победе принадлежала немалая заслуга.
Таким образом, в Крыму в марте 1777 года не было реальных боестолкновений, вопреки живучему мифу. Действия сводного отряда под началом Суворова были столь решительны, что привели к нужному результату вовсе без пролития крови — в отличие от кампаний 1774, 1777 и 1782 годов, в которых Александр Васильевич не участвовал. В ситуациях, когда русские войска при встрече с конным противником старались не поддаваться на провокации, они подвергались нападениям. Чем больше русские старались уйти от боя, тем ожесточённее становились атаки татар. Суворовский же отряд, напротив, при получении известия о близком неприятеле первым устремился на татарское войско — и оно в панике бежало. Можно предположить, что в первом варианте именно пассивная реакция армейских командиров воспринималась степными воинами как слабость. А в неожиданном натиске русских татары ощутили проявление силы.
В Крыму наступил мир, и Суворову с отрядом, состоявшим из Ряжского и Орловского пехотных полков, одного эскадрона Ахтырского гусарского и пяти эскадронов Кинбурнского драгунского полков, поручили охрану крымских гор — от Акмечети в сторону Бахчисарая, и верхней части реки Салгир, от истока до устья реки Бештерек. Суворовская ставка разместилась вблизи селения Акмечеть, на левом берегу реки Салгир. Позднее тут выросла крымская столица — Симферополь.
Кстати, на том же месте летом 1771 года находилась ставка командующего 2-й армией В. М. Долгорукова. Здесь была важнейшая стратегическая точка Крыма, пересечение главных путей: Перекопского тракта, уходящего на север, и дороги Бахчисарай — Эски-Кырым, соединяющей запад и восток полуострова. Отличная видимость по всем направлениям, возможность доставлять в лагерь провиант и снаряжение по судоходному в XVIII веке Салгиру делали это место исключительно удобным. Вокруг своего лагеря Суворов возвёл ретраншемент — полевое укрепление с артиллерийской позицией. Остатки Александровского ретраншемента были заметны в Симферополе и в начале XX столетия. Сегодня неподалёку находится памятник полководцу. Отсюда, из центра полуострова, суворовские войска могли в любой момент быстро выдвинуться на защиту горных перевалов, ведущих к побережью, — если бы османы все-таки сумели высадить десант в Крыму.
В мае Суворову дополнительно подчинили отряд генерал-майора Г. С. Волконского, базировавшийся между Карасубазаром и Судаком. Теперь войска Суворова контролировали весь горный Крым. Опыт организации воинской службы в горной местности, полученный тогда, очень пригодился полководцу впоследствии в Швейцарии. Два месяца прошли спокойно, и Суворов очень страдал от бездействия. Видя, что боёв в обозримом будущем в Крыму не предвидится, он испросил у начальства отпуск по семейным делам и в начале июля уехал в Малороссию, к жене.
a propos
Сергей Игоревич Григорьев — кандидат исторических наук, автор ряда научных трудов, с 2007 года — научный сотрудник Государственного мемориального музея А. В. Суворова, постоянный автор и авторитет Журнала Учёта Вечных Ценностей «Адреса Петербурга». Книга Сергея Григорьева «Кафир весьма крутого нрава», изданная Мемориальным музеем А. В. Суворова, была представлена в 2019 году в Крыму в рамках Большой крымской экспедиции журнала «Адреса Петербурга» в Книжной лавке писателей в Симферополе и на Книжных аллеях в Ялте.
Осенью 1777 года обстановка в Крымском ханстве резко осложнилась: началось восстание татар против хана Шахин-Герая. Оно было по-настоящему кровавым, и русские войска не могли остаться в стороне. Но Суворов участия в этой кампании не принимал: в конце ноября он получил новое назначение, приняв команду над Кубанским корпусом. За три следующих месяца под руководством полководца была возведена Кубанская кордонная линия из 29 укреплений. За неимением инженеров командующий корпусом лично выбирал для них места, чертил планы, обучая на практике подчинённых основам инженерного дела. Работа удалась: все суворовские опорные пункты сегодня стали городами и станицами Краснодарского края.
В Крым Александр Васильевич вернулся с повышением: в конце апреля 1778 года он возглавил Крымский корпус, при этом под его началом остался и Кубанский. До конца октября его ставка располагалась в нескольких километрах от крымской столицы — Бахчисарая, на берегу реки Кача. Основную задачу главнокомандующий П. А. Румянцев-Задунайский поставил перед Суворовым такую: «...важность наших интересов не в отогнании турок от крымских берегов, но в отнятии у них способов к вступлению их внутрь Крыма... и для того имеете все места, удобные к их входу, заградить по сделанным о том предположениям...» Суворов должен был обезопасить Крым от высадок османского десанта. Трудность состояла в том, что с Османской Портой действовал мирный договор, нарушать его русское командование не считало возможным до самого крайнего случая.
Важнейший эпизод крымской службы Суворова известен как Ахтиярское дело. В будущей Севастопольской бухте с декабря 1777 года стояла эскадра османов. Целых шесть месяцев турки занимали этот уникальный по удобству плацдарм, держали его из последних сил, несмотря ни на какие жертвы. При этом силовое решение проблемы было признано в Петербурге неприемлемым по политическим причинам. А выдавливание османской эскадры из Ахтияра приобрело огромное стратегическое значение: в случае успешной высадки турецкого десанта из-за моря большой войны между империями, скорее всего, избежать бы не удалось.
В ночь на 15 июня на обоих берегах Ахтиярской бухты «дружественно расположились», как ехидно отметил Суворов в рапорте П. А. Румянцеву, по три батальона русских войск, подкреплённых артиллерией, конницей и необходимыми резервами. Под покровом ночи они начали возводить систему прибрежных укреплений. Начальник османской эскадры Хаджи Мехмет-ага правильно понял цель начатых в Ахтияре военно-инженерных работ: над его кораблями нависла реальная угроза быть вскоре запертыми в бухте под прицелом возводимых русскими береговых батарей. Видя, что ещё немного, и они окажутся в ловушке, османы были вынуждены в ночь на 17 июня вывести свою эскадру на внешний рейд. Был встречный ветер, но турки так спешили, что задействовали для выхода в море гребные буксиры. Ахтиярская бухта оказалась свободна. Суворов действовал на свой страх и риск, без каких-либо чётких и однозначных указаний от начальства, П. А. Румянцева-Задунайского.
Но главное свершение Суворова в Крыму, имевшее огромное международное значение, — это, конечно, предотвращение полномасштабной войны с Османской империей. Согласно воле Екатерины Второй полководец должен был любым путем избежать вооружённого конфликта. Причём вести переговоры, каких требовали османы, командующий Крымским корпусом уполномочен не был. Однако официальный отказ от них также означал бы объявление войны, и в этом случае Россия оказывалась агрессором. Но даже при открытии переговоров, как отмечалось, успех был весьма маловероятен — из-за личных качеств главных переговорщиков. Таким образом, альтернативы не было: Суворову требовалось любой ценой вовсе не допустить османского десанта на берег. Любой иной вариант приводил к неминуемой войне.
note bene
Все даты приведены по старому стилю.
Приступ османского флота к Крыму в реальности занял лишь три дня — с 7 до 10 сентября 1778 года, но ему предшествовало более четырех месяцев военной и политической подготовки с обеих сторон. Суворов тогда неожиданно для себя оказался на острие большой европейской политики — первый раз в жизни. В эти месяцы ему довелось проявить себя в качестве дипломата. Полководец и здесь действовал в привычном амплуа «бури и натиска», демонстрируя противнику уверенность в своих силах и решимость идти в возможном конфликте до конца. Но следует отметить, что решающий вклад в конечный успех дела принадлежал всё-таки не Суворову, а Петру Александровичу Румянцеву-Задунайскому. Без него летом 1778 года войны было бы избежать очень сложно.
Многоопытный фельдмаршал нашёл гениальный выход, предложив карантин как основание для запрета выхода османов на берег. Ведь карантин не мог рассматриваться как доказательство вражды; это было внешнее обстоятельство непреодолимой силы. С точки зрения действовавшего тогда международного права режим строгого карантина полностью оправдывал военное противодействие высадке солдат. О турецких эпидемиях в европейских столицах были много наслышаны и очень опасались их распространения. Румянцевская находка была проведена Суворовым в жизнь с обычной для него бескомпромиссностью. Высаживаться на берег туркам не давали, несмотря ни на какие просьбы и уловки, а начинать боевые действия первыми у османов прямого приказа не было. Через три дня надвинулись осенние шторма, и османские корабли вынуждены были уйти в Турцию.
Масштабнейшим суворовским делом в Крыму стал, конечно, и блестяще организованный полководцем вывод христианского населения полуострова — греков и армян — в Приазовье. Инициатором проекта по переселению крымских христиан был, вне всякого сомнения, Г. А. Потёмкин, и мотивы его никак не были связаны с желанием ослабить ханство или прочнее привязать хана к России. Судьба Крыма и будущие проблемы Шахин-Герая не интересовали светлейшего ни в малейшей степени. Потёмкин стремился заселить пустующие территории Новороссии, благоустроить вверенный его заботам край, ведь с января 1776 года он совмещал посты Новороссийского, Азовского и Астраханского генерал-губернаторов. Императрица же поддержала этот проект, поскольку желала выглядеть спасительницей православных в глазах европейских христиан.
Исполнителем идеи вновь стал Александр Васильевич Суворов, с успехом проявив себя в очередной ипостаси — административно-хозяйственного руководителя. Он вошёл во все финансовые тонкости предстоявшей операции, тщательно рассчитал все потребные издержки и способы их минимизации, лично разработал всю технологию переселения. Несмотря на противодействие и своих и чужих, Суворов сумел в кратчайшие сроки организовать своего рода перевозочный конвейер, обеспечив успешное перемещение огромных людских масс. Операция началась 17 июля и завершилась к 18 сентября; всего в составе 58 партий на север было отправлено 31 098 переселенцев.
Масштаб этой операции не имел, насколько можно судить, аналогов в европейской истории XVIII века. Более тридцати тысяч человек, эвакуированных вместе со всем скарбом на расстояние четыреста километров менее чем за два месяца, — такой размах впечатляет и сегодня. Более того, когда в критический момент вся операция оказалась под угрозой, поскольку встал принципиальный вопрос о высочайшем подтверждении обещанных переселенцам-армянам привилегий, Суворов не побоялся поставить на кон всю свою карьеру, предоставив требуемые гарантии под своё честное слово.
С конца октября 1778 года и до середины мая 1779-го, когда была начата подготовка к выводу русских войск с полуострова, суворовская ставка находилась в Гёзлеве (русские тогда называли этот город Козлов, ныне — Евпатория). Суворов перестроил городские укрепления. Ещё в 1771 году солдаты В. М. Долгорукова соорудили в Гёзлеве, на мысу, первый в Крыму русский редут. Две его пушки стерегли подступы к городу со стороны моря. Теперь, когда море находилось под контролем Азовской военной флотилии, задачи изменились — угроза могла прийти скорее с севера, из степи. Исходя из этого, полководец приказал перестроить редут, расположив вход в него не со стороны суши, как раньше, а с востока, со стороны залива. Но пока приходилось бороться с невидимым врагом — эпидемией.
Гёзлев находился недалеко от турецкого Очакова, где свирепствовала чума; оттуда в Крым нередко прибывали купцы, требовалось срочно обезопасить полуостров от массовой заразы. На том же мысу рядом с редутом был построен карантин, с тех пор мыс зовётся Карантинным. В карантине прибывающие в город торговые люди выдерживались нужный срок. Кроме того, суворовские солдаты отремонтировали в городе все общественные бани, туалеты, колодцы и фонтаны, а жителей принудили побелить свои дома и внутренние дворы известью для дезинфекции. Строгие карантинные меры дали результат: чума на полуостров не проникла.
Во время службы А. В. Суворова в Крыму в полной мере проявилось и ещё одно его свойство, весьма нетипичное для военачальника той эпохи: уважение к простым людям, независимо от их национальности. Командуя Крымским корпусом, Александр Васильевич всеми силами старался установить доверительные отношения между русскими и татарами. Заботился о возобновлении торговли крымцев с турками, тщательно следил за тем, чтобы всё потребное войскам не изымалось насильно, а покупалось у местного населения за справедливую цену. Возникавшие проблемы и конфликты интересов решал по справедливости, не думая о престиже командования. Требовал примерного наказания виновных русских военных, причём в присутствии пришедших с жалобой татар. Желание и умение Суворова в каждом разбирательстве взглянуть на дело с точки зрения потерпевшего; его открытость в отношениях с людьми и стремление к установлению справедливого порядка на полуострове, вероятно, резко отличались от поведения прочих русских начальников. Вот почему крымские татары до наших дней сохранили почтительную память о строгом, но справедливом «кафире весьма крутого нрава».
На обложке статьи портрет Александра Васильевича Суворова работы Йозефа Крейцингера. Австрия. 1799 г. Холст, масло. Из коллекции Государственного мемориального музея А. В.Суворова.
