В моей жизни, и в профессиональной в том числе, я всегда возвращаюсь в те места, где всё складывалось хорошо. Например, моя первая творческая мастерская открылась на Петроградке, рядом с улицей Рентгена, где я когда-то жила. Мне казалось, что именно там я должна начинать свою работу. Здесь как будто подпитываешься какой-то энергией. После Петроградки была мастерская на Староневском, но там я не чувствовала себя как дома. Жила я всё это время на Фонтанке между Толстовским домом и мостиком Ломоносова, и это тоже своего рода возвращение. Как рассказывает моя мама, в детстве это был мой самый любимый мост. Когда мы с мужем купили квартиру на Фонтанке, мне стало понятно, что я точно так же возвращаюсь туда, где есть что вспомнить. Сейчас мы в прямом и переносном смысле осваиваем Васильевский остров. Здесь мы живём, здесь же недавно состоялся показ моей новой коллекции. Вероятно, в жизни открывается какая-то новая страница. Для меня очень важен путь, по которому я добираюсь из дома до работы. Поэтому когда я еду по Университетской набережной и вижу Исаакиевский собор, неважно — утром, днём или вечером, я всегда испытываю эмоциональный подъём.
***
Мухинское училище я окончила в 1997 году, а свою первую мастерскую открыла в 1999-м. Мне очень повезло. Но повезло, наверное, не незаслуженно. Моя мама — очень ответственный человек, и сразу после диплома она сказала мне: «Иди устраивайся на работу». И я пошла, ходила всё время, не всегда даже понимая, куда именно иду, но все эти мои хождения привели к тому, что через несколько месяцев после диплома меня взяли в ассистенты к английскому дизайнеру Салли Вудворд в Модный дом на Невском, где я работала под патронажем принца Майкла Кентского. Я начала ездить на международные выставки закупать ткани и уже где-то через год стала главным дизайнером Модного дома. Это было чудо, потому что в то время отечественная лёгкая промышленность уже прекратила своё существование и многие мои сокурсники сидели без работы. Спустя годы в Париже Салли Вудворд, когда я спросила, почему она выбрала именно меня, в то время как переговоры велись и с Татьяной Котеговой, и с Татьяной Парфёновой, ответила, что, во-первых, это уже были маститые дизайнеры с высокими требованиями, что не входило в планы компании, поскольку речь шла об анонимном дизайне, а во-вторых, на мне, когда я пришла на собеседование, были надеты зебровый пиджак и кожаные брюки, что по тем временам было очень смело. Она сказала: «Ты знаешь, когда я тебя увидела, то решила, что даже если ты чего-то не умеешь, я тебя научу, и не сомневалась, что ты сможешь». Салли призналась, что тогда поставила на меня, как на бегах ставят на скаковую лошадь. И все получилось.
Полтора года проработав в Модном доме и поняв все технологические процессы, я нашла в себе силы параллельно открыть собственную мастерскую. Сейчас я удивляюсь собственной смелости. Сегодня, в общем, любой человек при желании может создать коллекцию и, благодаря существующим неделям моды, которые не имеют принципиальных требований, назвать себя почётным именем «дизайнер». А тогда всё было совершенно иначе, требовались деньги и невероятная смелость, потому что всё было ново.
***
Сегодня я часто выступаю как продюсер крупных проектов, стараясь показывать моду в нужном ракурсе, привлекать людей, которые до сих пор считали, что всё это лишь легкомысленные девичьи увлечения, чтобы стало понятно, что это огромный ресурс. Я не мечтаю, во всяком случае пока, о работе на зарубежных подиумах, но у меня есть желание интегрировать наш российский дизайн в мировую моду. Чтобы мы могли гордо говорить: да, это петербургский дизайнер! Я работаю ради этого. Для меня нет большей благодарности, чем слышать, как знающие люди после показа говорят, что это «абсолютно европейский look».
