Когда мы говорим о чёрно-белом изображении, мы говорим не о множественности, а о двоичности / В своих работах я ищу бесконечность между двумя полюсами черноты и света / Мне нужна разряженность частиц, из которых возникает картинка. Поэтому я люблю «зерно» плёнки, я люблю, когда на негативе видны те крупицы, из которых возникает иллюзия изображения. Чтобы они были видны, я убираю из кадра предметы. Пустота в кадре подчёркивает пустоту между крупинками серебра на плёнке — и наоборот / Пустоту я люблю за то, что её не бывает, и за то, что в ней есть место для нас. Пустота создаёт напряжение.
Напряжение лежит в основе искусства / Искусство парадоксально и, следовательно, чудесно. Каждая часть здесь больше целого, а целое вмещается его частью / Яков Друскин, один из участников группы Чинарей (Введенский, Олейников, Хармс) написал однажды о том, что «мир находится в состоянии равновесия с небольшой погрешностью»/ Самое важное для меня — обнажить «небольшую погрешность» в том, что я вижу, и зафиксировать её в изображении / Для меня город — это пустое место, заполняемое городом. Процесс построения кадра и есть это заполнение / Новостройки и промзоны наиболее удобны для подобной работы — огромные объекты в пустоте / В этом мире человек очень маленький, и иногда мне кажется, что он не сможет пройти от одного края до другого. Но это совсем нестрашно — ведь это только крупицы серебра на бумаге.
Обложка публикации: Сергей Шитов. Фотография Дмитрия Горячёва.
