В. П. Муравьёв родился 24 апреля 1908 года в Иркутске. Впоследствии в автобиографии он писал: «Семья состояла из пяти членов: отец — выходец из крестьян, служащий, утонул в 1908 году. Мать — крестьянка-домработница по найму, умерла в 1936 году; брат рожд. 1904 г. утонул в 1935 году. Сестра рожд. 1902 г. <…> В 1908 году я остался без отца в возрасте трёх недель. Имея трёх детей, мать, в силу тяжёлого материального положения, определила меня в детдом в г. Иркутске. В 1915 году мать вторично вышла замуж за служащего-землемера. Меня взяли из детдома и определили учиться в начальную школу». Но жизнь семилетнего мальчика не стала легче. Учиться ему довелось всего три года. В 1919 году белогвардейцы убили отчима, и положение семьи вновь стало тяжёлым. В возрасте десяти лет Валентина отдали учеником слесаря в кустарную мастерскую, и с пятнадцатилетнего возраста он начал трудиться наравне со взрослыми.
Получив первую рабочую специальность, молодой человек устроился на стекольный завод, а чуть позже на фабрику «Сибфарфор», откуда его отправили учиться на рабфак. А в 1931 году он стал студентом Ленинградского индустриального (политехнического) института. По окончании курса по специальности «гидравлические машины» Валентин Муравьёв получил квалификацию инженера-механика, которую успешно применял на практике с 1937 по 1941 год,работая на Волховском алюминиевом заводе.
Портрет В. П. Муравьёва, выполненный 25 сентября 1937 года в городе Волховстре.
Фотография из архива ЛАЭС
В первые месяцы Великой Отечественной войны В. П. Муравьёв, тогда уже главный механик завода, вместе с людьми и оборудованием эвакуируется на Урал. А в 1952 году его, как опытного руководителя и технически грамотного специалиста, переводят в систему Министерства среднего машиностроения СССР и доверяют проводить работы особой государственной важности по строительству, пуску и освоению мощностей закрытых предприятий Челябинска-40, Красноярска-26 (в те годы все засекреченные объекты именовались «почтовыми ящиками» и имели свои номера).
Отработав всего год на Средмаше, он стал лауреатом Государственной премии СССР — за выполнение специального задания по укреплению обороны страны. В 1965 году ему была вручена Ленинская премия — за пуск, освоение и повышение мощности крупных энергетических установок. А спустя год В. П. Муравьёв получил новое назначение.
8 октября 1966 года согласно приказу министра среднего машиностроения СССР Е. П. Славского Муравьёв стал директором ЛАЭС. Первый его кабинет находился в здании научно-технологического института (НИТИ), затем штаб стройки переместился в брезентовую палатку, установленную напротив базы ОРСа (ныне это промышленная зона города Сосновый Бор), рядом со строительно-монтажным управлением № 4.
В декабре 1967 года под строительство атомной станции было выделено 157 гектаров земли, а весной началась работа: в апреле строители получили чертежи котлована, в мае были проведены первые земляные работы и разработка котлована главного здания, в июне проложена автодорога из сборных железобетонных плит, а в сентябре влит первый кубометр бетона в основание главного здания. Также началось бетонирование основания блока для первого реактора.
Впереди — годы напряжённой стройки, пуск 1-го и 2-го энергоблоков станции, ставшей головной в СССР. В те годы страна испытывала энергодефицит, поэтому ЛАЭС необходимо было построить в сжатые сроки. Все тяжести стройки и пуска энергоблоков, а главное — ответственность, легли на плечи первого директора.
О внешности В. П. Муравьёва можно судить по сохранившимся фотографиям и воспоминаниям. В личном же деле, хранящемся почти полвека в отделе кадров станции, написано: рост — 180 см, цвет волос — тёмный с проседью, цвет глаз — карий. По воспоминаниям современников, Валентин Павлович был человеком общительным, умел создавать атмосферу делового и творческого сотрудничества. И где бы он ни работал, создавал коллектив единомышленников, который в шутку называли «муравейником», символизирующим трудолюбие и самоотверженность.
В. П. Муравьёв был первым работником ЛАЭС. Вторым, принятым в штат, была Л. П. Шмелёва. «В один из дней конца 1966 года, — вспоминает Людмила Павловна, — я услышала, что в нашем здании — я работала тогда в НИТИ — появился директор будущей атомной станции. Спустилась на первый этаж, познакомилась с Валентином Павловичем. И чуть позже уже работала бухгалтером-кассиром. Следом за мной стали набирать и других специалистов. Появился первый заместитель по капстроительству — Иван Григорьевич Солдатов, из Красноярска приехала приглашённая на должность главного бухгалтера Т. А. Зеленова. Штат стал быстро расширяться. В палатку переехали производственно-технический отдел и отдел капитального строительства, а бухгалтерия и канцелярия — в рядом стоящее одноэтажное здание.
Валентин Павлович был требовательным, строгим человеком, но справедливым и очень порядочным, внимательным к людям. Всегда интересовался, если у человека какая-то была проблема, решилась ли она. Спрашивал с интересом, а не потому, чтобы начать разговор. Вот, к примеру, приехала Тамара Георгиевна Белова-Беликова. С жильём тогда ещё плохо было. Он вызвал меня и попросил ненадолго приютить её с дочерью. Мужья, как правило, приезжали раньше и жили в общежитии. Муравьёв старался быть в курсе всего происходящего. Когда строили школу, он приходил на субботники, как все, убирал мусор, носил цемент. Мы ему говорили: “Валентин Павлович, мы же молодые, справимся”. А он шутил: “Вы что, в старики меня записали?” И деревья в городе вместе с нами сажал, и на вечерах коллектива отплясывал, и в шахматы любил играть».
Академик А.П. Александров и директор ЛАЭС В.П. Муравьёв. Фотографии из архива ЛАЭС
Супруги Шавловы приехали на ЛАЭС тремя годами позже, чем В. П. Муравьёв, но они были знакомы с ним ещё по Красноярску-26. Он же, став работать в Сосновом Бору, настоял и на их переезде. «Помню, моё знакомство с Валентином Павловичем началось с фонтана воды, — рассказывает Михаил Владимирович Шавлов, получивший назначение на должность начальника ПТО ЛАЭС. — Когда мы приехали в Красноярск, меня приняли на ТЭЦ ГМЗ. Подошло время пускать реактор АДЭ-1. Мне поручили пускать главные циркуляционные насосы реактора, которые не были обкатаны, пришли, можно сказать, прямо с чертёжной доски. Собрались первый заместитель министра среднего машиностроения СССР А. И. Чурин, директор горно-металлургического завода В. П. Муравьёв, главный инженер ГМЗ А. Г. Мешков и я. Казалось бы, всё подготовлено, но на всякий случай я поручил машинисту проверить, все ли задвижки закрыты. Тот посмотрел и докладывает: одна всё-таки не закрыта. Как так, думаю, только что, минут пятнадцать назад, сам всё посмотрел, закрыл одну незакрытую задвижку. А там был недостаток, о котором я, кстати, докладывал руководству: дренажи насосов связаны с трапной системой, и если дренаж открыт, то вода через трапы будет фонтанировать по всем отметкам. Но теперь, посчитал я, всё проверено, закрыто. Включаю систему возбуждения — и… Вода бьёт фонтаном по всем этажам, в том числе на 25-ю отметку, где находится главный щит управления. Вот так я первый раз встретил директора в присутствии первого замминистра. Как позже выяснилось, машинист, перепутав задвижки, открыл ту, которую я незадолго до этого закрыл».
Много хороших слов в адрес В. П. Муравьёва говорит и Татьяна Сергеевна Шавлова: «Вспоминаю два эпизода, которые характеризуют Валентина Павловича уже не как директора, а как человека. Касаются они нашей семьи. Первый относится ко времени нашей работы на комбинате в Красноярске-26, на ТЭЦ. А Валентин Павлович был директором горно-металлургического завода, входящего в состав горно-химического комбината.
Мы, семья молодых специалистов, получили через месяц после приезда, в мае 1960 года, двухкомнатную квартиру. Всем были довольны, и мыслей улучшать жилищные условия не было. Но однажды Михаила Владимировича вызвал В. П. Муравьёв и в присутствии председателя профкома сказал: “Вы у нас единственная семья, которая в составе шести человек живёт в двухкомнатной квартире. Почему не подаёте заявление?” Тут же дал Михаилу Владимировичу лист бумаги и сказал: “Пиши заявление. Вот тебе три адреса четырёхкомнатных квартир. Идите с женой и выбирайте”. Таким вот заботливым и внимательным к людям был Валентин Павлович». Михаил Владимирович к словам супруги добавляет: «Нечто подобное произошло и здесь, когда мы приехали в Сосновый Бор».
И ещё один случай, о котором рассказывает Татьяна Сергеевна: «Когда-то на предприятиях существовало движение за коммунистический труд. Одновременно шла кампания сближения производственных коллективов с творческими. Однажды на станцию пригласили прима-балерину Театра оперы и балета имени С. М. Кирова Ирину Колпакову. Мы организовали для неё экскурсию по станции, подарили ей лаэсовский лавсановый костюм. В ответ на это она пригласила коллектив радиохимической лаборатории, которой я руководила, на спектакль. Нам выделили автобус — небольшой "пазик". И вместе с нами поехал директор станции В. П. Муравьёв. Не на персональной машине, а вместе с коллективом».
Напряжённый ритм стройки, ненормированный рабочий день директора как во время стройки, так и при пуске энергоблоков были смягчены домашним уютом. По словам Т. С. Шавловой, «его жена, Надежда Павловна, была очень милой, интеллигентной и общительной женщиной, создавала для мужа тёплую домашнюю обстановку. На обед он обычно ездил домой, где его всегда ждал накрытый скатертью стол».
Фотопортрет Валентина Муравьёва за работой.
Фотография из архива ЛАЭС
Была знакома с семьёй директора и Л. П. Шмелёва: «Мне часто доводилось заходить к нему домой, чтобы подписать документы, потому что на рабочем месте застать его было трудно. Его жена, Надежда Павловна, была очень гостеприимной женщиной, пригласит пройти, посидеть, извинится, что мне приходится приезжать к ним домой по служебным делам. В квартире у них было уютно, красиво, ухожено. В своё время Надежда Павловна окончила сельскохозяйственную академию, занималась цветами, такого балкона, как у них, в городе больше не было. Хорошие были люди.
Сын, тоже названный Валентином, очень хорошо музицировал, рисовал. Внешне походил на отца, особенно в профиль. Дочь Генриетту я не знала, ко времени приезда в Сосновый Бор она была уже взрослым человеком».
Двадцать лет жизни связывали В. П. Муравьёва с Ленинградской атомной станцией, одиннадцать из них он был её директором. Но и выйдя на пенсию, Валентин Павлович часто бывал на станции. «Буквально за несколько дней до смерти, — вспоминает Л. П. Шмёлева, — приехав на ЛАЭС, он, как всегда, зашёл к нам в профком. Я его спрашиваю: “Валентин Павлович, вы на машине?” “Нет, — говорит, — машину я уже не вожу”». В тот раз он обошёл многих бывших сослуживцев, будто прощался с ними, чувствуя конец земного пути. Через несколько дней его не стало.
Сегодня память о В. П. Муравьёве сохранилась не только в сердцах тех, кому довелось знать его, работать под его руководством. В доме № 9 по Комсомольской улице, где он прожил долгие годы, установлена мемориальная доска.
