В. П. Муравьёв родился 24 апреля 1908 года в Иркутске. Впоследствии в автобиографии он писал: «Семья состояла из пяти членов: отец — выходец из крестьян, служащий, утонул в 1908 году. Мать — крестьянка-домработница по найму, умерла в 1936 году; брат рожд. 1904 г. утонул в 1935 году. Сестра рожд. 1902 г. <…> В 1908 году я остался без отца в возрасте трёх недель. Имея трёх детей, мать, в силу тяжёлого материального положения, определила меня в детдом в г. Иркутске. В 1915 году мать вторично вышла замуж за служащего-землемера. Меня взяли из детдома и определили учиться в начальную школу». Но жизнь семилетнего мальчика не стала легче. Учиться ему довелось всего три года. В 1919 году белогвардейцы убили отчима, и положение семьи вновь стало тяжёлым. В возрасте десяти лет Валентина отдали учеником слесаря в кустарную мастерскую, и с пятнадцатилетнего возраста он начал трудиться наравне со взрослыми.
Получив первую рабочую специальность, молодой человек устроился на стекольный завод, а чуть позже на фабрику «Сибфарфор», откуда его отправили учиться на рабфак. А в 1931 году он стал студентом Ленинградского индустриального (политехнического) института. По окончании курса по специальности «гидравлические машины» Валентин Муравьёв получил квалификацию инженера-механика, которую успешно применял на практике с 1937 по 1941 год,работая на Волховском алюминиевом заводе.
В первые месяцы Великой Отечественной войны В. П. Муравьёв, тогда уже главный механик завода, вместе с людьми и оборудованием эвакуируется на Урал. А в 1952 году его, как опытного руководителя и технически грамотного специалиста, переводят в систему Министерства среднего машиностроения СССР и доверяют проводить работы особой государственной важности по строительству, пуску и освоению мощностей закрытых предприятий Челябинска-40, Красноярска-26 (в те годы все засекреченные объекты именовались «почтовыми ящиками» и имели свои номера).
Отработав всего год на Средмаше, он стал лауреатом Государственной премии СССР — за выполнение специального задания по укреплению обороны страны. В 1965 году ему была вручена Ленинская премия — за пуск, освоение и повышение мощности крупных энергетических установок. А спустя год В. П. Муравьёв получил новое назначение.
8 октября 1966 года согласно приказу министра среднего машиностроения СССР Е. П. Славского Муравьёв стал директором ЛАЭС. Первый его кабинет находился в здании научно-технологического института (НИТИ), затем штаб стройки переместился в брезентовую палатку, установленную напротив базы ОРСа (ныне это промышленная зона города Сосновый Бор), рядом со строительно-монтажным управлением № 4.
В декабре 1967 года под строительство атомной станции было выделено 157 гектаров земли, а весной началась работа: в апреле строители получили чертежи котлована, в мае были проведены первые земляные работы и разработка котлована главного здания, в июне проложена автодорога из сборных железобетонных плит, а в сентябре влит первый кубометр бетона в основание главного здания. Также началось бетонирование основания блока для первого реактора.
Впереди — годы напряжённой стройки, пуск 1-го и 2-го энергоблоков станции, ставшей головной в СССР. В те годы страна испытывала энергодефицит, поэтому ЛАЭС необходимо было построить в сжатые сроки. Все тяжести стройки и пуска энергоблоков, а главное — ответственность, легли на плечи первого директора.
О внешности В. П. Муравьёва можно судить по сохранившимся фотографиям и воспоминаниям. В личном же деле, хранящемся почти полвека в отделе кадров станции, написано: рост — 180 см, цвет волос — тёмный с проседью, цвет глаз — карий. По воспоминаниям современников, Валентин Павлович был человеком общительным, умел создавать атмосферу делового и творческого сотрудничества. И где бы он ни работал, создавал коллектив единомышленников, который в шутку называли «муравейником», символизирующим трудолюбие и самоотверженность.
В. П. Муравьёв был первым работником ЛАЭС. Вторым, принятым в штат, была Л. П. Шмелёва. «В один из дней конца 1966 года, — вспоминает Людмила Павловна, — я услышала, что в нашем здании — я работала тогда в НИТИ — появился директор будущей атомной станции. Спустилась на первый этаж, познакомилась с Валентином Павловичем. И чуть позже уже работала бухгалтером-кассиром. Следом за мной стали набирать и других специалистов. Появился первый заместитель по капстроительству — Иван Григорьевич Солдатов, из Красноярска приехала приглашённая на должность главного бухгалтера Т. А. Зеленова. Штат стал быстро расширяться. В палатку переехали производственно-технический отдел и отдел капитального строительства, а бухгалтерия и канцелярия — в рядом стоящее одноэтажное здание.
Валентин Павлович был требовательным, строгим человеком, но справедливым и очень порядочным, внимательным к людям. Всегда интересовался, если у человека какая-то была проблема, решилась ли она. Спрашивал с интересом, а не потому, чтобы начать разговор. Вот, к примеру, приехала Тамара Георгиевна Белова-Беликова. С жильём тогда ещё плохо было. Он вызвал меня и попросил ненадолго приютить её с дочерью. Мужья, как правило, приезжали раньше и жили в общежитии. Муравьёв старался быть в курсе всего происходящего. Когда строили школу, он приходил на субботники, как все, убирал мусор, носил цемент. Мы ему говорили: “Валентин Павлович, мы же молодые, справимся”. А он шутил: “Вы что, в старики меня записали?” И деревья в городе вместе с нами сажал, и на вечерах коллектива отплясывал, и в шахматы любил играть».
Супруги Шавловы приехали на ЛАЭС тремя годами позже, чем В. П. Муравьёв, но они были знакомы с ним ещё по Красноярску-26. Он же, став работать в Сосновом Бору, настоял и на их переезде. «Помню, моё знакомство с Валентином Павловичем началось с фонтана воды, — рассказывает Михаил Владимирович Шавлов, получивший назначение на должность начальника ПТО ЛАЭС. — Когда мы приехали в Красноярск, меня приняли на ТЭЦ ГМЗ. Подошло время пускать реактор АДЭ-1. Мне поручили пускать главные циркуляционные насосы реактора, которые не были обкатаны, пришли, можно сказать, прямо с чертёжной доски. Собрались первый заместитель министра среднего машиностроения СССР А. И. Чурин, директор горно-металлургического завода В. П. Муравьёв, главный инженер ГМЗ А. Г. Мешков и я. Казалось бы, всё подготовлено, но на всякий случай я поручил машинисту проверить, все ли задвижки закрыты. Тот посмотрел и докладывает: одна всё-таки не закрыта. Как так, думаю, только что, минут пятнадцать назад, сам всё посмотрел, закрыл одну незакрытую задвижку. А там был недостаток, о котором я, кстати, докладывал руководству: дренажи насосов связаны с трапной системой, и если дренаж открыт, то вода через трапы будет фонтанировать по всем отметкам. Но теперь, посчитал я, всё проверено, закрыто. Включаю систему возбуждения — и… Вода бьёт фонтаном по всем этажам, в том числе на 25-ю отметку, где находится главный щит управления. Вот так я первый раз встретил директора в присутствии первого замминистра. Как позже выяснилось, машинист, перепутав задвижки, открыл ту, которую я незадолго до этого закрыл».
Много хороших слов в адрес В. П. Муравьёва говорит и Татьяна Сергеевна Шавлова: «Вспоминаю два эпизода, которые характеризуют Валентина Павловича уже не как директора, а как человека. Касаются они нашей семьи. Первый относится ко времени нашей работы на комбинате в Красноярске-26, на ТЭЦ. А Валентин Павлович был директором горно-металлургического завода, входящего в состав горно-химического комбината.
Мы, семья молодых специалистов, получили через месяц после приезда, в мае 1960 года, двухкомнатную квартиру. Всем были довольны, и мыслей улучшать жилищные условия не было. Но однажды Михаила Владимировича вызвал В. П. Муравьёв и в присутствии председателя профкома сказал: “Вы у нас единственная семья, которая в составе шести человек живёт в двухкомнатной квартире. Почему не подаёте заявление?” Тут же дал Михаилу Владимировичу лист бумаги и сказал: “Пиши заявление. Вот тебе три адреса четырёхкомнатных квартир. Идите с женой и выбирайте”. Таким вот заботливым и внимательным к людям был Валентин Павлович». Михаил Владимирович к словам супруги добавляет: «Нечто подобное произошло и здесь, когда мы приехали в Сосновый Бор».
И ещё один случай, о котором рассказывает Татьяна Сергеевна: «Когда-то на предприятиях существовало движение за коммунистический труд. Одновременно шла кампания сближения производственных коллективов с творческими. Однажды на станцию пригласили прима-балерину Театра оперы и балета имени С. М. Кирова Ирину Колпакову. Мы организовали для неё экскурсию по станции, подарили ей лаэсовский лавсановый костюм. В ответ на это она пригласила коллектив радиохимической лаборатории, которой я руководила, на спектакль. Нам выделили автобус — небольшой "пазик". И вместе с нами поехал директор станции В. П. Муравьёв. Не на персональной машине, а вместе с коллективом».
Напряжённый ритм стройки, ненормированный рабочий день директора как во время стройки, так и при пуске энергоблоков были смягчены домашним уютом. По словам Т. С. Шавловой, «его жена, Надежда Павловна, была очень милой, интеллигентной и общительной женщиной, создавала для мужа тёплую домашнюю обстановку. На обед он обычно ездил домой, где его всегда ждал накрытый скатертью стол».
Была знакома с семьёй директора и Л. П. Шмелёва: «Мне часто доводилось заходить к нему домой, чтобы подписать документы, потому что на рабочем месте застать его было трудно. Его жена, Надежда Павловна, была очень гостеприимной женщиной, пригласит пройти, посидеть, извинится, что мне приходится приезжать к ним домой по служебным делам. В квартире у них было уютно, красиво, ухожено. В своё время Надежда Павловна окончила сельскохозяйственную академию, занималась цветами, такого балкона, как у них, в городе больше не было. Хорошие были люди.
Сын, тоже названный Валентином, очень хорошо музицировал, рисовал. Внешне походил на отца, особенно в профиль. Дочь Генриетту я не знала, ко времени приезда в Сосновый Бор она была уже взрослым человеком».
Двадцать лет жизни связывали В. П. Муравьёва с Ленинградской атомной станцией, одиннадцать из них он был её директором. Но и выйдя на пенсию, Валентин Павлович часто бывал на станции. «Буквально за несколько дней до смерти, — вспоминает Л. П. Шмёлева, — приехав на ЛАЭС, он, как всегда, зашёл к нам в профком. Я его спрашиваю: “Валентин Павлович, вы на машине?” “Нет, — говорит, — машину я уже не вожу”». В тот раз он обошёл многих бывших сослуживцев, будто прощался с ними, чувствуя конец земного пути. Через несколько дней его не стало.
Сегодня память о В. П. Муравьёве сохранилась не только в сердцах тех, кому довелось знать его, работать под его руководством. В доме № 9 по Комсомольской улице, где он прожил долгие годы, установлена мемориальная доска.