«Павлин» и другие часы

На военных фотографиях Павильонного зала видна разобранная золочёная клетка, а самого «Павлина» нет. Скорее всего, часы не увозили, а спрятали здесь, в нижних этажах. На обороте одной из фотографий, посвящённых ремонту «Павлина» в 1952 году, есть карандашная надпись «прибыли в деревянных ящиках из эвакуации», но достоверность этого ничем не подтверждена.

После войны «Павлина» собрали для временной выставки, причём поместили не в Павильонный, а в Малахитовый зал. Позднее пригласили специалистов Ленинградского института точной механики и оптики, которые отремонтировали и установили часы уже в Павильонном зале.

Примерная хронология основных событий выглядит так: Кулибин поставил «Павлина» в Эрмитаже в 1797 году. Следующий ремонт состоялся в 1817 году, потом в 1827, 1831, 1840, 1847, 1851 и 1899 годах. «Павлин» был весьма популярен. Уже в советское время его чинили в 1934, 1952 и в 1989 годах. В 1994 году появилась наша лаборатория, и реставрация «Павлина» была одним из первых проектов; с тех пор мы отвечаем за его состояние и эксплуатацию. То, что это единственный в мире большой работающий механизм XVIII века — ещё одна легенда. В Англии? в музее Боуз есть механический серебряный лебедь в натуральную величину — того же Кокса. Кроме того, в музеях Запретного города, в Пекине, имеется порядка двух тысяч часов и механизмов в стиле Джеймса Кокса самого разного размера, и часть из них работает! Вообще, это длинная и интересная история.

В начале XVIII века в моду вошёл стиль Шинуазри или «китайщина»: китайский фарфор, шёлк, цветные лаки, эмали и так далее пользовались в Европе огромным спросом. А сам Китай в европейских товарах не нуждался. Поэтому корабли целый год шли из Лондона в Кантон практически пустыми. И тогда обнаружили,что китайскому императору нравятся заводные механизмы. Это могли быть и не часы вовсе. Важно было, чтобы они самостоятельно музицировали и двигались. Это стало решением, долгожданным вариантом обмена. Но рынок достаточно быстро насытился — лет за 30-50, наверное, и корабли с нераспроданным товаром стали возвращаться обратно.

Так вернулся в Европу и наш «Павлин». В Китае декоративные предметы интерьера обычно существовали парами, они симметрично расставлялись по сторонам центрального сакрального объекта. Поэтому для Китая было сделано два «Павлина». Но где второй — неизвестно. По возвращении обоих выставили в Дублине в 1774 году на аукционе. Причём «Павлины» там были без совы и петуха, но со змеями!

Когда Потёмкин услышал о таких чудесах, он решил сделать императрице Екатерине Второй специальный подарок. Ведь Екатерина претендовала на константинопольский престол, отсюда и имя внука — Константин. А у трона византийского императора, по некоторым источникам, стояло золочёное дерево с механическими поющими птичками. Очевидно, Потёмкин попросил Кокса убрать змей, добавив птичек и часы. Нашлись сова и петух.  Эту интересную и логичную версию предложил специалист по истории Византии, сотрудник Эрмитажа Юрий Пятницкий.

Фигуры всех трёх птиц действительно отличаются по отделке и материалу; их механизмы полностью автономны и носят следы «прошлой жизни»; взаимодействие этих механизмов осуществляет система длинных, извилистых, довольно неуклюжих рычагов. А если присмотреться, например, к петуху, станет заметно, что он стоит на ветке, как-то странно растопырив лапы — очевидно, раньше стоял на плоскости.

Китайцы быстро разобрались в английских часовых механизмах и сначала их просто копировали, а потом стали всё чаще вносить в них свои конструктивные и технологические новшества. Забавно, что на первом этапе повторялись даже гравированные надписи на задней стороне часовых механизмов; но, поскольку китайские часовщики английского не знали, получалась полная абракадабра. Что, вероятно, не мешало выдавать их за первоисточники. Недавно знакомый часовщик из музея Запретного города в Пекине прислал книгу о своей работе (к сожалению, на китайском).

О выставке часов в Старой Деревне

В коллекции Эрмитажа около трёх тысяч часов, в том числе с музыкальными и анимационными механизмами. Имеется хорошая коллекция заводных игрушек и автоматов, и что-то уже сегодня можно посмотреть в Реставрационно-хранительском центре «Старая Деревня»: некоторое время назад здесь открылась новая, первая в Эрмитаже, выставка часов и музыкальных механизмов.

Эта выставка появилась как результат растущего нежелания работать «на полку». За тридцать лет существования лаборатории было отреставрировано несколько сот экспонатов, и большинство их вернулось обратно в хранение, потому что найти для часов место на постоянной экспозиции очень трудно. Тогда руководство нашего Отдела реставрации предложило устроить временную выставку отреставрированных часов, хотя бы нескольких; место ей нашлось в РХЦ «Старая деревня». Большинство хранителей — а часы в Эрмитаже разбросаны по разным хранениям — поддержало идею, они предоставили часы для выставки. Выставка имела успех и получила статус постоянной. В одном зале стало тесновато, освоили второй. Сегодня, по решению Михаила Борисовича Пиотровского, подбираем экспонаты для третьего зала. Вообще в Эрмитаже столько часов, что хватило бы на отдельный большой музей.

Но, обсуждая вместе с хранителями эту выставку, мы хотели показать на ней самые разные технические объекты, а не только часы и музыкальные механизмы: игрушки, приборы, станки, оружие, карсельские лампы и так далее. Эрмитаж, наверное, единственное место, где встречаются мир художественной и мир технической культуры, где можно и нужно поразмыслить о гармонии их взаимодействия.

Когда шла речь о создании нашей часовой лаборатории — первой и по сию пору единственной в музеях России, — Михаил Борисович поставил условие: все часы в залах должны ходить. Это вносит дополнительную жизнь в залы музея; подобно музыке, придаёт им новое, звуковое измерение; тиканье и звон часов перебрасывает тонкий мостик в прошлое, к их ушедшим владельцам. Эта же идея присутствует и на выставке: практически все часы ходят. Когда входишь в зал, он шуршит, как поле с кузнечиками.

Мы с большим удовольствием демонстрируем здесь механизмы вне корпуса: во-первых, так понятнее их устройство и видно движение деталей; во-вторых, у механизмов есть своя эстетика — прелесть ритмичного движения, красота осмысленных пространственных композиций.

А ещё мы когда-нибудь отреставрируем и выставим здесь часы «яичной фигуры» Кулибина — абсолютно уникальный, не имеющий аналогов в мире арт-объект.

Часы в эвакуации

Интерьерные часы однозначно не любят перевозки. Вибрации, толчки, удары расшатывают механизмы. Часто бывает, что после переезда у них что-то отвинтится, вывалится или просто механизм расстроится. Эти вещи любят покой. Тяжело ли часам стоять без завода? Тут двойственная ситуация. С одной стороны, если, например, в напольных часах сняты гири и маятники — в этом ничего страшного нет: их в любой момент можно почистить, привести в порядок и завести. А если часы с пружинами, то их нужно распускать, чтобы они не были в нагруженном состоянии.Так что остановка для часов не смертельна, но всё же они сделаны для того, чтобы ходить. Даже в музейной экспозиции теряют половину своей прелести, если стоят.

О механическом небесном глобусе

Это одни из самых любопытных часов Эрмитажа. Германия, 1584 год, мастера Георг Ролл и Иоганн Рейнгольд. Астрономические часы в форме небесного глобуса были сделаны для императора Священной Римской империи немецких народов Рудольфа Второго и предназначались, скорее всего, в подарок Ивану Грозному. Но пока они добрались в Россию, Иван Грозный скончался.

Сам позолоченный глобус — небесная сфера с созвездиями — медленно вращается. По его поверхности двигаются крохотные Солнце и Луна, причём Луна меняет фазы, поворачиваясь наружу то тёмной, то светлой стороной. Два маленьких циферблата наверху показывают время. Глобус вставлен в горизонтальное кольцо механического календаря. Если правильно настроить всю систему и запустить механизм, мы получим положение небесной сферы, Луны и Солнца, меняющиеся в реальном масштабе времени.

Небесный глобус — это Вселенная, вывернутая наизнанку, видимая не изнутри, как смотрит человек, а снаружи. С точки зрения Бога. На экспозиции механизм вынут из корпуса и представлен рядом с ним — иначе о его существовании можно и не догадаться. А механизм очень красивый, и сделан с любовью.

Сохранилось шесть небесных глобусов работы Ролла и Рейнгольда. Готовясь к реставрации, мы изучили аналоги в музеях Дрездена и Лондона, связались с хранителями Парижа, Вены и Неаполя. Собранная информация дала возможность полностью восстановить наш глобус. Это была большая, сложная и очень интересная работа. Причём не только в техническом плане. Мы долго не могли понять смысла, самого предназначения этого объекта. Говорили с хранителями, астрономами, историками, даже астрологами. Очень сложная, красивая, тиражируемая — то есть не случайная — вещь. Предлагаемые версии: декоративный объект, учебное пособие, научный прибор, представительская вещь — звучали разумно. Но не за такие же деньги! Рудольф Второй заплатил за неё 1200 талеров — это доход среднестатистического дворянина тех времён за десять лет! Конечно, император был богатым человеком, но всё-таки деньгами не бросался.

В поисках ответа мы обратились к фигуре самого заказчика, Рудольфа Второго — он был очень любопытной личностью. Как выяснилось, искал ключи к устройству Вселенной — ни больше ни меньше. Для этого он основал Пражский университет, астрономическую обсерваторию, огромную Кунсткамеру; устроил лучшую на тот момент картинную галерею; у него был сад с растениями и животными со всего света… Он пытался понять, как всё в природе организовано. К этой работе привлекались поэты и художники, учёные и философы, колдуны и алхимики.

Как раз к тому времени Кеплер, который работал на императора, открыл законы движения планет, и стало понятно, что это происходит не Божьей волей, а по законам механики. Свои законы предполагалось подобрать к устройству живых организмов и государственных систем.

То есть существовало мнение, что, объединив лучшие умы и всю доступную информацию, можно овладеть законами мироустройства и научиться управлять этим миром. Такой откровенный вызов Богу!

В этой безумно дорогой игрушке, механическом небесном глобусе, император увидел подтверждение идеи о том, что Вселенная познаваема, моделируема, а значит — управляема. Поэтому он захотел и смог заплатить такую большую сумму за этот предмет.

Нам было очень интересно с помощью этого экспоната окунуться в фантастическую эпоху позднего Возрождения. В каком-то смысле это окно в бессмертие, потому что, если начинаешь себя чувствовать здесь и там одновременно — ты как бы поднимаешься над временем.